отдавал честь такому методу тренировки: выводил Зину на стадион на заранее размеченную площадку и ставил перед ней двенадцатикилограммовую гирю. Нажимал пуск секундомера. Зинуля должна за отведенное время как можно больше раз поднять гирю и метнуть ее вдаль, потом подбежать взять ее и метнуть обратно. И так раз за разом, а тренер каждый раз ставил пометки в блокнот с олимпийскими кольцами на обложке. По истечении времени он суммировал общую дистанцию метания, объявлял ее вслух и неизменно добавлял: «Отлично, Зинуль, отлично! Но не замечательно. Не хватает. А почему? Потому что у одной маленькой девочки не хватает с-с-скорос-сти и толчка. Толчка и с-с-скорос-сти». А еще у них был специально сконструированное тренером приспособление из ряда пружинный эспандеров. Они его применяли во время полового акта, Начинаев пристраивался к Зине разными способами, она хваталась за ручки эспандеров и делала резкие и сильные движения. Чем резче, сильнее и быстрее были ее движения, тем глубже и резче проникал в нее Александр Витальевич. Вот тут она уж старалась как могла. Но тренер все-таки постоянно твердил ей одно и то же – она молодец и умница, он гордиться ею, она его девочка, но только она не хочет отдаваться тренировкам до самого конца. Она думает не о результате, а о собственной усталости. Она же плакала, ругалась, уходила с тренировок, говорила, что не может выкладываться больше, чем уже делает это, что это ее предел, что она не робот Электроник, но каким-то немыслимым образом Александр Витальевич Начинаев добивался от нее еще большего. Еще и еще! Победу за победой! Медаль за медалью!

Но не редко, когда Зинаида казалась сама себе непобедимой гранитной скалой, когда адреналин бурлил в ее мышцах, а сама она от усердия и перенапряжения рвала сухожилия и доводила себя буквально до спортивного катарсиса, Начинаев плевал под ноги и пытался объяснить ей, что все-таки как бы она не работала, но ей так и не достает того решающего последнего рывка. Того момента, когда ядро отрывается от ладони. А рывок в ее виде спорта – это все! «Умирай в рывке! Отдавай рывку жизнь!» – объяснял тренер, в праведном гневе поблескивая бисеринами пота и топорща густые усы. – Зина, у тебя тормозит рывок. Иногда я его вижу, иногда он ес-с-сть, он живет в тебе, порой он выглядывает, я знаю, но ты не можешь его добитьс-с-ся в нужный момент. Каждый раз при рывке – умирай!»

У Зинаиды не было сил бежать от охранника Пети, но она знала, что может (во всяком случае – раньше могла) задействовать резервы, что у нее есть, так называемое «второе дыхание» и вот сейчас самое время его из себя извлечь. Она еще помнила, как это действует, рядом с ней из прошлого возник едущий на велосипеде тренер Александр Витальевич, подстегивающий ее то добрым словом, то угрозами. И Зина поднажала, вспоминая былую удаль, ее ноги заработали как ноги бегущего тираннозавра. Темп ускорился, охранник за ее спиной что-то крикнул и размахнулся лопатой, ударив по какому-то стонку. Сильный удар! Громкий! Наверное, у Пети могли сломаться косточки на ладонях. Сферина еще поднажала. Еще и еще. Как ее учил тренер! Как мчащийся бронепоезд!

Кажется, она отрывается от охранника, который не отличался спортивной комплекции и, наверняка, не мог быстро и долго бегать из-за свисающего животика. Да, она отрывается! Обрадованная Зинаида добилась от своего организма максимальной скорости на какую была способна, но понимала, что надолго ее так не хватит. Ей давно не двадцать лет. Этот бег не затяжной, а спринтерский. Под грудью болело.

Не снижая темпа, она обернулась через плечо и увидела, что охранник неожиданно также прибавил темп и теперь уже несся на жертву как дикий кабан, крича и держа лопату для сильнейшего удара с размаха. Расширив глаза от ужаса, она придала своим ногам еще сил. Самых последних. «Давайте, мои ноженьки, не подведите, родненькие!»

Зина оторвала взгляд от наведенного на нее оружия и повернулась вперед…

И не смогла вовремя среагировать! Вообще никак не успела среагировать.

На всем бегу Зинаида Зиновьевна Сферина всем своим тяжелым весом налетела головой на свисающий с кран-балки стальной крюк. Кто-то оставил его именно на этом месте и именно на этой высоте, что, кстати, запрещено техникой безопасности. Раздался громкий звон и для Сфериной время остановилось. Пробив лобную кость крюк маятником отошел в противоположную сторону и стал медленно-медленно раскачиваться, а женщина так же медленно стала в полете падать вперед. Ноги ее оторвались от пола, тело медленно зависло почти в невесомости. Сжимающая отрезанную голову рука механически сделала определенный выученный и запомнившийся на уровне ДНК мах и разжала пальцы. Отсеченная голова Августа Дмитриева взлетела в воздух с силой выпущенного из пушки снаряда. Женщина расширенными глазищами с мгновенно лопнувшими капиллярами падая вперед еще могла видеть, как голова медленно-медленно взметнулась вперед и ввысь и полетела в глубину цеха. «Вот он! – откуда-то из другой жизни раздался голос тренера Александра Витальевича. – Толчок… Толчок… Толчок… Ты с-с-смогла!»

Сама женщина грудой мяса и жира грохнулась на пол, лобные кости вдавились в череп и мозг. Вылезшие из орбит глаза не могли закрыться и даже моргнуть, они вытаращено наблюдали за полетом головы-снаряда. Голова летела точно как в ее сне – медленно вращаясь, трепыхая в воздухе волосами и усами и теряя оторвавшиеся коричневые частички порошка, в котором голова была вывалена. Голова летела вперед по точно выверенной в последнем толчке траектории, затяжно преодолев половину цеха, она на излете ударилась лбом о какой-то станок и получив дополнительное ускорение вновь подлетела вверх. Потом она отскочила от бетонный колонны, срикошетила от шлифовального станка, потом о сборочный стол, подпрыгнула и опять отскочила вперед. Она летела долго и далеко, ударилась о поддон с готовыми дверными деталями, и закувыркалась по бетонному полу.

Ещ она видела, как над ней встал тяжело дышащий Петя с лопатой над головой.

Сферина умерла с раскрытыми залитыми кровью глазами и с улыбкой на разбитом лице. Она смогла сделать свой толчок! Смогла, все-таки!

12:14 – 12:21

Она сидела на полу между двумя трупами и смотрела перед собой.

И смотрела она так до тех пор, пока перед ней не промелькнуло что-то маленькое и круглое. Вроде как кто-то пнул футбольный мяч и тот летит по цеху, отскакивая от станков и поддонов, подпрыгивая и вертясь. Люба отстраненным взглядом следила за перемещениями невесть как попавшего в цех мяча, который порой казался ей то капустным кочаном, то дыней сорта «Колхозница». Люба