— Слушаем вас, господа, — сказал консул. — Чем можем быть полезны?

Андрей медленно рассказывал, прижимая ногу Аббаса, который вполне мог встрять в разговор. Дженни переводила.

Итак. Господин Гусейнов ещё в советские времена занимал активную политическую позицию. Во время межэтнических столкновений на Кавказе, спровоцированных советскими спецслужбами, сильно пострадал и чудом не погиб. Установил связь с присутствующей здесь госпожой Маккой и через неё передавал на Запад ценные сведения, разоблачающие подрывную деятельность сперва советских, а затем и российских органов безопасности. За это был подвергнут незаконным репрессиям и сейчас вынужден скрываться. Просит предоставить ему политическое убежище в США.

Второй секретарь Марк и безымянный консул переглянулись.

— Он говорит, — перевела Дженни, — что в посольствах убежище не дают. Можно рассмотреть вопрос о беженской визе, но это требует много времени. Надо заполнить анкету. Они постараются ускорить процедуру, но решения принимаются в Вашингтоне. Просит оставить телефон, по которому можно связаться.

— Переведи им, — сказал Андрей. — Русские знают, что мы здесь. Уже знают. Нам нужно перебраться в безопасное место. Например, где живут сотрудники посольства.

— Можно не переводить, — неожиданно сказал по-русски второй секретарь Марк. — У нас такой возможности нет. К сожалению. Насколько я понимаю, вы остановились в «Шератоне». Это американский объект. Кроме того, мы в мусульманской стране: здесь есть угроза терактов, так что к безопасности в «Шератоне» должны относиться серьёзно. Мне бы хотелось, — обращаясь к Андрею, — иметь с вами несколько слов наедине.

Консул отвёл Дженни и Аббаса на вахту, там им вернули документы. Появился морской пехотинец, огромный, накачанный. Автомат в его руках казался детской игрушкой. Встал впереди, отгородив Дженни и Аббаса от улицы.

Через несколько минут вышел Андрей.

— Что? — спросила Дженни, когда они садились в такси.

— Да ничего толком. Мужик не в курсе, но кое-что слышал. Пытался информацию снять — так подъезжал и этак. Я ему говорю — с этими вопросами к господину Питеру Холлу.

— А он что?

— Хорошо, говорит. Это не по нашей части. Всего, говорит, наилучшего.

За обедом их было четверо — Аббас настоял, чтобы присоединилась его подруга, оказавшаяся милой китаянкой в длинном синем платье с разрезом до талии. Аббас выставлялся и перед ней, гоняя официантов, и перед Дженни, пристраивая руку то на разрез, то на обнажённое плечо проститутки. Девушка хихикала и прижималась к кавалеру.

Андрей наклонился к Дженни.

— Все, — сказал он. — Мы спеклись. Видишь мужика с газетой в баре? По нашу душу.

— Почему?

— Потому. Я топтунов сразу чую. Сейчас проверю, впрочем. Только ты виду не подавай, а то этот идиот сейчас истерику закатит.

Андрей вышел из-за стола и пошёл в туалет. Человек с газетой повернулся так, чтобы видеть дверь туалета. Когда Андрей вышел и направился к столу, наблюдатель снова переместился, не отрываясь от газеты.

— Заметила? — спросил Андрей. — Совсем работать разучились. За такое гнать надо из органов без выходного пособия. Хорошо, что он один.

— Почему ты думаешь, что один?

— Было бы двое — не крутился бы, как волчок. Может, не успели подтянуться… Они нас наверняка засекли у посольства. За посольствами обычно смотрят, обязательно должны были засечь. Надо сваливать отсюда. Быстро. Слышь, ты, — это Аббасу, — если жить хочешь, делай, что скажу. Бери в охапку свою девку и вали к лифту. Так, чтобы понятно было, что ты её трахать ведёшь. Вот тебе сотка, на этаже ей отдашь — и пусть катится. Собери свои манатки и открой дверь на балкон. Мы будем через пять минут.

Аббас побледнел, на лбу выступили крупные капли пота. Он попытался что-то спросить, но, наткнувшись на угрожающий взгляд Андрея, передумал, послушно ухватил китаянку за плечи и поволок к выходу. Человек в баре дёрнулся, но остался на месте.

Андрей бросил на стол пачку лир.

— Уходим так же, — сказал он. — Я тебя — за плечи, ты меня — за талию, и голову на плечо. Быстро пошли.

— Снимай платье, — скомандовал Андрей, когда они оказались в номере у Дженни. — Я сейчас… Только проверю обстановочку. Брюки надень.

Через минуту он уже привязывал сорванные с кровати простыни к перилам балкона.

— Я — первый, с сумкой. Потом сразу ты. Поняла? Надо скоренько, потому что могут заметить. Полиция тут же заявится. Этот, с газетой, уже у лифта сидит, все сечёт.

Спуск на балкон Аббаса на седьмом этаже произошёл чётко, по-военному.

— Быстро к лифту!

Спустя три минуты арендованная «Тойота» вылетела из подземного гаража. Андрей погнал по трассе.

— Куда едем? — спросил Аббас, оправившись от испуга.

— На кудыкину гору, — объяснил Андрей. — В другую гостиницу.

— Так ты же из города едешь…

— Я еду из города, — терпеливо объяснил Андрей, — потому что хочу проверить — есть за нами хвост или нет. Это только на магистрали видно будет. Если есть, будем отрываться. Нет — развернёмся и обратно.

Хвоста не было. Через два часа они уже заселились в «Хилтон»: Андрей с Дженни в двухкомнатный номер на четвёртом этаже, а Аббас над ними, на пятом. Выходить из номеров Андрей запретил категорически. Робкое предложение Дженни позвонить Платону решительно отмёл — шеф все равно ничем из Нью-Йорка не поможет, только расстроится, потом сам сообщу, когда буду уверен, что окончательно разрулили.

Ночь прошла на удивление спокойно, без телефонных звонков.

Наступило и потянулось утро. Андрей, положив на подушку мобильный телефон, дремал. Услышав, как вскрикнула Дженни, мгновенно слетел с кровати, бросился в соседнюю комнату. По телеку крутили очередную мочиловку: на экране огромный пассажирский самолёт медленно влетал в небоскрёб, через мгновение самолёт исчез в огненном облаке.

— Ты чего? — спросил Андрей и вдруг понял, что это не кино.

«Про гибель Нибелунгов мы закончили рассказ».

«Песнь о Нибелунгах»

Последовавшая за достопамятной победой вспышка энтузиазма оказалась кратковременной.

После отъезда Платона и Ларри на Кавказ в центральном офисе было не продохнуть — мало того, что приходилось почти в круглосуточном режиме отрабатывать многочисленные поручения, но и от визитёров, внезапно воспылавших к «Инфокару» горячей любовью, отбоя не было. Обнаружились старые друзья, временно исчезнувшие в разгар войны с Корецким, просто знакомые и совсем незнакомые люди. Они звонили, приходили, засыпали письмами, передавали Платону и Ларри поздравления и приветствия, обращались с разнообразными предложениями, суть которых обычно сводилась к тому, что надо либо походатайствовать, либо дать денег.