римлян, где среди колонн решались мировые проблемы. Жданов, осматривая зал, подумал, что Сталину это понравится — склонность вождя к внешним атрибутам древних империй глава «ленинградцев» подметил давно.

Съезд назначили на одиннадцатое июля. Сталин не собирался присутствовать на нем по соображениям безопасности, однако направил послание, зачитать которое поручил, естественно Жданову. Вечером десятого июля делегаты начали прибывать на съезд. Проект решений об объединении партий, отпечатанный тиражом, вдвое превышавшим число депутатов, раздавали при регистрации. Имя Троцкого не упоминалось ни разу. Казалось, плану Жданову ничто не угрожало, и мероприятие пройдет по его сценарию.

Рано утром одиннадцатого июля Сашу разбудил шум машин, остановившихся у входа в главный корпус профилактория. Не в силах преодолеть любопытство, свойственное любому научному работнику, Саша встал и слегка отодвинул занавеску. Оказывается, машин было три. За кем они приехали, мелькнула мысль. Ответа не пришлось долго ждать — вскоре из дверей появилась группа товарищей в деловых костюмах. Не узнать лицо в очках и с бородкой клинышком было трудно. Троцкий с Литвиновым сели в первую машину, остальные уселись в другие. Кавалькада тут же тронулась, быстро набирая скорость. Они явно куда-то торопятся, подумал он.

— Ты что не спишь? — спросила Маша, подняв голову от подушки. — Что там?

— Троцкий куда-то поехал, — ответил Саша.

— А… ну, так это — на съезд, наверное.

— Какой съезд?

— Объединительный. Ты что, я же тебе вчера за ужином рассказывала.

— Точно! — Саша сделал вид, что вспомнил. На самом деле он в который уже раз обдумывал, как расширить коридор между мирами чтобы можно было переводить самолеты без того, чтобы их разбирать. То, что говорила жена, он совершенно не воспринимал, отделываясь «угу» и «Надо же!» Задернув занавеску, Саша вернулся к жене. Неужели Троцкий едет присягать на верность? Странно как-то… Ладно, бог с ними, до подъема еще час, можно поспать…

Зал Конституции был полон. Делегаты слушали выступающих, сидя на широких и длинных скамьях, наспех установленных в зале. Из открытых окон долетал легкий летний ветерок, шевеливший красочные плакаты и лозунги, перемежаемые портретами Сталина. В президиуме на сцене сидели Жданов, Вознесенский, Кузнецов, Абакумов и другие, менее известные руководители. Берию в президиум не пригласили — прочем, он и не ждал.

После доклада Жданова выступали делегаты региональных партийных организаций. Выступления эти, зачитываемые по бумажке, были похоже одно на другое: благодарность доблестной Красной Армии за освобождение Москвы (хотя западные окраины еще удерживались немцами, но на это не обращали внимание), восхваление Сталину, гордость за великую родину и готовность влиться в ряды возглавляемой вождем ВКП(б).

В дальнем от сцены конце зала обозначилось движение: появились опоздавшие депутаты. Поскольку съезд собирался в чрезвычайных обстоятельствах, само по себе это обстоятельство не вызвало удивления. Это была делегация Челябинского обкома. На задних рядах поднялся шум, послышались приветственные возгласы. Жданов недовольно взглянул туда и похолодел — к президиуму шел Троцкий собственной персоной в сопровождении Рафаэля Саркисова, личного охранника Берии, и еще двоих вооруженных офицеров. Троцкий сел в первом ряду — те, кто был рядом, подвинулись, а Саркисов, не прерывая выступающего, направился к сидящим в президиуме. Те глядели на него, как завороженные. Что сейчас будет? Он пришел их арестовать по приказу Берии? Знает ли об этом Сталин? Жданов встал. Саркисов подошел к нему и что-то тихо и по виду почтительно произнес. Жданов, выдержав паузу, медленно кивнул и вернулся на свое место, а Саркисов спустился к делегатам и сел рядом с Троцким. Зал уже гудел, как улей, заглушая выступающего, слышались возгласы «Троцкий!», «Лев с нами!», «Ура Троцкому!» Депутат, скомкав выступление, освободил трибуну. Жданов тут же поднялся.

— Товарищи! — сказал он громким и четким голосом, видимо, уже оправившись от потрясения. — Товарищи, прошу тишины! Слово имеет представитель делегации Челябинского обкома!

Зал взорвался аплодисментами. Троцкий встал и направился к трибуне, сопровождаемый приветствиями. Сидевшие в президиуме являли полный контраст залу: никто из них не хлопал. Жданов был готов провалиться сквозь землю — он уже понял, что его обвели вокруг пальца.

Троцкий тем временем подошел к трибуне, встал за ней, и, поприветствовав делегатов и президиум, попросил тишины. Аплодисменты постепенно стихли.

Затем Троцкий начал говорить.

Глава 48. РАЗГОВОР ВОЖДЕЙ

Троцкий специально не обучался ораторскому искусству, но всю свою политическую жизнь внимательно подмечал характерные приемы, которыми умелые трибуны завоевывают слушателей. Он собрал целую коллекцию впечатлений от выступлений знаменитых ораторов — прежде всего, соратников и соперников по партии. Троцкий внимательно изучал то, как выступает Ленин, подмечая все — жесты, мимику, построение фраз. Заочный спор с оппонентом вождь революции начинал с цитаты из противника, и уже самим тоном, которым эта цитата произносилась, он давал понять — возражение не имеет под собой никаких оснований, оно насквозь фальшиво. Но этого мало — интеллектуального оппонента надо уничтожить, размазать перед лицом толпы. Для этого хороши все приемы — доведение утверждения оппонента до абсурда и затем осмеяние его, выдергивание мысли из контекста, искажение смысла. Да, потом, на холодную голову желающие прочесть выступление все это увидят, но это будет потом, а сейчас все средства хороши, чтобы получить власть над теми, кто слушает.

Сейчас, стоя на трибуне перед делегатами съезда, приветствующими его, Троцкий собирался сказать то, что еще совсем недавно — месяц назад! — считал немыслимым. Что ж, времена меняются, и очень быстро. Если политик хочет удержать власть, он должен это учитывать, и без колебаний отбрасывать личные пристрастия, когда они мешают делу.

Речь Троцкий продумывал уже давно — с тех самых пор, когда задумал совершить политический кульбит, приведший его на трибуну съезда. Он начал с краткой истории советского государства — от момента основания до событий войны, поставивших под вопрос само его существование. Троцкий напомнил, сколько жертв пришлось принести, чтобы сохранить страну и дать надежду на ее возрождение. Он рассказал о борьбе с врагом — на фронте, в тылу и на временно оккупированных территориях. И вот в этот момент, когда страна напрягала все силы в борьбе, случилось удивительное — помощь пришла, откуда не ждали. Братская страна победившего социализма, разгромившая врага у себя, теперь готова помочь и нам.

— … Столица нашей родины, четыре года жившая под пятой врага, наконец-то свободна! Есть ли слова, способные выразить безмерную благодарность народу, пришедшему на помощь? Думаю, каждый из нас сможет найти их в своем сердце, каждый может сказать что-то свое, особенное. И теперь, когда сделан первый, самый важный шаг, когда одержана важнейшая за последние годы победа над врагом,