Глава 44. Этот достопочтенный не хочет быть у тебя в долгу

Чжайсинь Лю не успел ответить. Его лицо исказила гримаса боли. Открыв рот в беззвучном крике, человекоподобный дух обхватил голову руками. Хотя он не мог издать ни единого звука, этот мучительный, разрывающий сердце и легкие крик, казалось, можно было услышать, просто посмотрев в это полное страдания лицо.

«Спасите меня…»

«Спасите меня!» Его губы изогнулись совершенно непостижимым и неестественным образом, сосуды на белках глазных яблок лопались один за другим. Если бы не цепи, сковывающие его на месте, он, вероятно, уже вырвался бы и что-то сделал с собой.

Вспыхнули символы:

«Я умоляю… скорее… уничтожьте меня…»

Поддерживающая родственная магия Тяньвэнь и Цзяньгуя истощилась. Сознание Чжайсинь Лю с каждой секундой становилось все более замутненным. Он боролся из последних сил, но все было напрасно. Черный туман хлынул из плавильного горна и атаковал пойманное в ловушку тело духа божественной ивы. Цепи зазвенели, искры посыпались в разные стороны вместе с кусками окровавленной плоти.

Ситуация слишком быстро менялась, и Чу Ваньнин шагнул вперед, прикрывая учеников от этого шквала длинным рукавом своих просторных одежд. Его лицо приобрело жесткое выражение, когда он спросил:

— Как я могу спасти вас?

Хотя движения духа ивы замедлились, он все же смог сформировать из расплавленного металла ряд символов:

— Очень скоро я потеряю разум и нападу на вас. Я не хочу причинять боль, но это вне моего контроля, и нет времени объяснять. Единственное, что я могу сделать для вас сейчас, это рассказать о техниках, которыми владею... Пожалуйста, будьте внимательны и осторожны…

Расплавленный металл сформировал новые письмена.

— Я хорошо разбираюсь в трех техниках. Первая — это Сон Нанькэ[1]. Попав в созданный мной кошмар, человек получит там все, о чем мечтает, и уснет навечно. Даже тот, у кого хватит духовных сил, чтобы осознать иллюзорность моего мира, все равно будет желать остаться там и никогда не просыпаться. Вторая — это Секрет Потерянного Разума. Пробужденные мной скрытые желания и жадность, живущие в сердцах, приводят людей к гибели. Третья — это Выбор Сердца…

[1] Нанькэ — утопическая страна из сна, оказавшаяся в реальности муравейником.

В этот момент духовная сила духа ивы истощилась, и он больше не мог контролировать расплавленный металл, чтобы сформировать слова.

Секрет техники «Выбор Сердца» так и остался тайной.

Кровавый туман окутал Чжайсинь Лю, но тот отказывался сдаваться и хотел сказать что-то еще. Не в силах больше контролировать расплавленный металл, дух провел пальцем по разбрызганной крови. Пара выпученных, судорожно моргающих глаз вопрошающе уставилась на Чу Ваньнина.

— Учитель! — когда Чу Ваньнин сделал шаг вперед, Сюэ Мэн поспешно схватил его за руку. — Не ходите, это может быть ловушка!

Чжайсин Лю, не в силах ответить, мог только снова окунуть палец в кровь. На его глаза навернулись слезы.

Чу Ваньнин спросил:

— Вы желаете, чтобы я пошел?

Чжайсинь Лю медленно кивнул.

— Учитель!

Сюэ Мэн попытался остановить его еще раз, но Чу Ваньнин только покачал головой, прежде чем подойти к плавильне и протянуть руку.

Чжайсинь Лю, казалось, был очень тронут. Он пристально посмотрел на Чу Ваньнина и попытался взмахнуть руками, словно пытаясь выказать уважение. Затем, преодолевая боль, он схватил руку Чу Ваньнина и дрожащим пальцем написал на ладони:

«Вытяни жребий... сломай кошмар...

Не растрать… сердца… мудрость...

Сон… разрушив… получишь чужое... и потеряешь все!»

Он еще не дописал последнее слово, как вдруг обмяк, как будто все его кости вмиг растаяли. Чжайсинь Лю упал в кипящую плавильню и исчез с громким взрывным звуком.

Огромная волна раскаленного докрасна металла с грохотом поднялась из бассейна и, взорвавшись в воздухе, разделилась на девять столбов пламени, принявших форму драконов. Огонь высветил сурово сведенные брови Чу Ваньнина, когда тот вынужден был отступить.

Из фонтанирующего пламени вылетели и повисли в воздухе четыре нефритовых жетона.

Ши Мэй, вспомнив слова Чжайсинь Лю, сказал:

— Может... это тот самый жребий, о котором упоминал дух Ивы.

Он хотел подойти ближе, но Чу Ваньнин остановил его:

— Не трогай. Вы все держитесь за мной!

Ши Мэй пробормотал:

— Учитель…

— Пока я здесь, все будет хорошо. Не рискуй без толку. Сначала я проверю это, потом ты попробуешь.

Он говорил мягко и ровно, без особых эмоциональных взлетов и падений, но сердце Мо Жаня дрогнуло. По какой-то причине в это мгновение этот Чу Ваньнин в его памяти наложился на того бессердечного человека, который в прошлой жизни так холодно смотрел, как умирает его ученик.

Почему Учитель, который сейчас говорит это, тогда стоял и праздно наблюдал, как умирает Ши Мэй?

Мо Жань вдруг осознал, что никогда не понимал Чу Ваньнина.

Он не мог не пробормотать:

— Учитель...

Чу Ваньнин, не обращая на него внимания, поднял руку и взял один из жетонов, сделанных из светло-желтого нефрита. Он осмотрел его со всех сторон, тихо хмыкнув.

— Что не так? — спросил Сюэ Мэн.

Чу Ваньнин ответил:

— На этом жетоне ничего нет.

— Как это может быть? — Сюэ Мэн был озадачен. — Позвольте мне попробовать.

Каждый из них выбрал один из четырех жетонов. Нефритовые жетоны Сюэ Мэна и Ши Мэя были такими же, как у Чу Ваньнина: на них не было написано ни слова. Когда Мо Жань перевернул свой жетон, его глаза расширились:

— Сосуд для Древнейшей Воды?

Остальные трое одновременно посмотрели на него. Сюэ Мэн нахмурился:

— Что еще за «Сосуд для Древнейшей Воды»?

Мо Жань ткнул пальцем в надпись:

— Тут так написано.

Сюэ Мэн подошел, чтобы взглянуть, и тут же сердито воскликнул:

— Тут написано «для дождя». Ты что, прочитал только половину того, что увидел?

— Это «кровавый дождь», — вдруг сказал Чу Ваньнин.

Этот человек прочел большинство древних рукописей на языке цанцзе и не стал бы говорить то, в чем не был уверен. Итак, если он это сказал, значит, именно это и было написано на жетоне.

Мо Жань смотрел непонимающе:

— Что за «кровавый дождь»?

Чу Ваньнин покачал головой:

— Я не знаю.

Словно в ответ на вопрос Мо Жаня со стороны невидимого купола Арсенала донесся грохочущий звук, а затем с неба упали огромные покрытые медной окисью песочные часы. В отличие от других песочных часов, на этих была установлена крестообразная рамка, назначение которой было непонятно.

Чу Ваньнин взглянул на песочные часы, потом на жетон в