Подросток не осмеливался думать о существах, которые наверняка смотрели на него из темноты, за пределами его поля зрения. Его поразила еще одна мысль: что, если Джей собирается убить его, как только заполучит труп? И его обещание – всего лишь блеф? На мгновение Генри захотелось удрать. И сдаться полиции… Но вдруг Джей и это предвидел? Может быть, здесь прячется парень с пистолетом или же за этим районом следит дрон. А может, все сразу…

В свете фонаря плавало множество соринок, крутясь вокруг друг дружки то в одном, то в другом направлении, в зависимости от течения, будто их приводил в движение невидимый маятник. Наконец луч фонаря достиг дна. Это дно напоминало зловещую сцену, жестоко пробужденную белым светом, но окруженную темнотой.

Все выглядело бледным и бесцветным, как на передержанной фотографии, но едва фонарь перемещался, освещенный участок снова погружался в самую непроглядную тьму. Генри заметил рыбу, которая походила на обычную палку с двумя глазами по бокам, и что-то вроде сороконожки посреди водорослей и камней. Затем он увидел ее.

Смутный образ заставил его дыхание участиться. Она была такой, какой он ее оставил: скрытой от взглядов досками. Покачиваясь, подросток подплыл и поднял их одну за другой. Он освободил ее карманы от миниатюрных гантелей, которые тогда туда положил. Во время этой операции Генри избегал смотреть на ее пустые глаза, призрачное лицо и колышущиеся волосы. Тем не менее ему пришлось взять ее на руки. От ощущения веса мертвого тела дрожь пробежала по всему позвоночнику под неопреном гидрокостюма. Дыхание начинало становиться чуть затрудненным в клапане, когда Генри поднялся к поверхности, но все же он позаботился о том, чтобы контролировать скорость подъема и двигаться медленней пузырей, которые производил. Он делал все, чтобы не видеть мать Наоми, направляя фонарь в другую сторону. Но та была всего лишь в нескольких сантиметрах от него – ее бесформенное распухшее лицо, ее бледная, будто восковая кожа, ее сильно раздувшиеся живот и грудь. Волосы покойницы танцевали в воде, словно водоросли, и задевали его маску. Толпа маленьких рыбок-падальщиков, извиваясь, следовала за ними, как группа заядлых фанатов. Ее лодыжки и запястья так и были связаны рыболовной сетью.

Во время этого медленного подъема, в этой вынужденной близости с мертвой, Генри прошел множество стадий: ужас, отчаяние, отвращение, смирение, нетерпение…

Когда же, наконец, он показался на встопорщенной дождем поверхности, Джей снова включил прожектор, и парень тут же ослеп после недолгого пребывания в темноте. Зажмурившись, ничего не видя, он толкнул тело наверх, и Джей подтянул его к себе, освобождая пловца от груза. В это самое мгновение Генри ясно понял, какой отныне станет его жизнь: он во всем будет зависеть от доброй воли Джея, который схватил его и поднял на борт лодки, помог избавиться от маски, вентиля и баллона. Они посмотрели друг на друга. Генри испытал странное ощущение, когда Джей искоса взглянул на него. Затем он принес черный нейлоновый чехол, с одной стороны закрытый на молнию, достаточно большой, чтобы поместить человеческое тело. Они спрятали в него мертвую Мередит, а затем перенесли все в кабину.

Снова оказавшись на свежем воздухе, Генри поспешил к борту, наполовину свесился через него, и его вырвало в океан. Услышав плюхающие звуки того, что выливалось из его горла и плавало на водной поверхности, он вздрогнул. Генри споласкивал рот морской водой, пытаясь отдышаться, когда перед ним появился Джей.

– Начиная с этого мгновения ты – сын Гранта Огастина. И будешь им до самой своей смерти… То, что произошло этой ночью, никогда нигде не проявится. И знай: на тот случай, если тебе когда-нибудь придет в голову устранить меня, чтобы никто больше не узнал правду, я подстраховался.

По всему телу Генри пробежала дрожь. Не глядя на него, Джей внимательно всматривался в туман над его головой.

– Ну вот, за одну ночь ты разбогател и стал сыном могущественного человека с лучезарным будущим впереди. Тогда почему же такой похоронный вид?

– Вы меня никогда не отпустите, верно? – произнес Генри, поднимая на него глаза.

– Ну, ты же не думал, что тебе удастся так легко выкрутиться?

Два года спустя

Шумы. Звяканье, треск, череда звуков, будто кто-то плюет. Затем резкие пронзительные свистки, которые эхом разносятся по заливу, скрежет, похожий на звук трения о поверхность наполненного воздухом шара. Скрежет на высоких частотах. И плеск воды, волн.

Сидя в своем каяке, я вглядываюсь в туман. Тишина. Я сдерживаю дыхание. Появляется черный плавник, два, три, четыре – и, наконец, семь… Мое сердце бьется все быстрее. Медленно появляются большие хищники в черно-белом, выстроившись в ряд, словно для сражения. Их закругленные плавники рассекают морскую гладь.

Утро 29 декабря.

Снег шел накануне и продолжает идти.

Вокруг каяка крутятся белые хлопья, затем море проглатывает их.

Я поднимаю глаза к дрону наверху в белом небе.

Даже не видя его, я знаю, что он здесь.

На всякий случай я приветственно машу рукой в небо. Я представляю себе, как Джей улыбается, сидя перед экраном. Или, может быть, не улыбается. Даже его, может быть, там и нет, достаточно возможности, что он сейчас за мной наблюдает…

На секунду меня посещает мысль грести до косаток, поспешить к ним и заставить броситься на меня… Затем искушение проходит. Разве я не веду жизнь, о которой мечтал? Я добился всего, чего хотел: не собираюсь же я отказываться от всего этого – верно, Джей?

Странно. Мне так хотелось этой жизни… но она совсем не похожа на то, что я раньше представлял себе.

Конечно, есть и хорошее: выезды с отцом в лимузине, карманные деньги, своя комната и лошадь, которую я получил на Новый год. Но есть и другое. Есть Джей. Каждый раз, когда я пытаюсь выкроить себе маленькое пространство свободы, что-то выстроить, Джей с помощниками уничтожает это, как гадкие мальчишки, растаптывающие песчаный замок.

Как в тот раз, когда я встретил ту девушку на факультете.

Не самая красивая, не самая умная, просто девушка как девушка, симпатичная и забавная… Только представьте себе: вы самый одинокий студент в кампусе, потому что кто-то в тени распускает о вас мерзкие сплетни. Вдруг вы встречаете эту девушку, которая чудом не слышала их, и… вы чувствуете, что отчаянно нуждаетесь в близком человеке, что вы мучительно страдаете от одиночества.

Эта девушка была как… солнечный луч – понимаю, самый избитый штамп, какой только может быть. Но тем не менее так и было. Несколько дней я испытывал чувство, что оживаю благодаря этой девушке, на которую раньше даже не посмотрел бы. Мне было хорошо с ней. Жизнь, как я понял, может быть простой.

До того самого вечера, когда она захотела знать больше. Мы занимались любовью; я знал, что Джей или кто-то другой сейчас слушает нас, но мне уже давно от этого было ни жарко ни холодно. Я даже думал, что меня забавляет, когда благодаря мне она кричит в их микрофоны, а они вынуждены это слушать. Я зажег косяк, передал ей, и она сказала: