Воровато оглянувшись и убедившись, что за ней никто не наблюдает, положила письмо к себе в сумочку и направилась в кабинет к Гуверу. «Раз есть шифр, то должен быть и ключ», – решила она, внимательно осматривая мебель. Ни единой книжки или даже брошюрки. Не библиофил её новый начальник. Маша прикрыла глаза и начала пролистывать последние события. Вот Гувер сходит по трапу, открывает свой саквояж, достаёт паспорт… Стоп. Она его ждала и еще тогда удивилась, зачем этому богохульнику дорожная Библия? Надо будет поискать такую же в магазине, подумала Маша и, быстро раскидав оставшиеся письма по ящикам, выскользнула из офиса.

Остаток дня девушка провела в библиотеке, где, найдя искомую книгу, пыталась расшифровать письмо, взяв за аналогию алгоритм, которому её научил Канкрин: первые две цифры – страница, вторая пара – строчка, третья – буква… нет, тогда первая пара – глава, вторая – стих, третья – буква… и так до бесконечности… в смысле – не получалось ничего. Тарабарщина… Маша покрутила листок. Ну хоть какую-нибудь закономерность! Может быть, первая строка каждого столбика – это дата? Так уже легче. Все даты этого года. При этом ни одной – будущей, все только прошлые… Что это может быть? Так, где у нас подшивки газет?..

– Одним словом? – перебила своим вопросом Машу Александра.

– Одним словом, мне удалось вычислить, что каждая строка состоит из двадцати двух знаков, и посчастливилось найти ключ из газеты Berliner Illustrirte Zeitung, который подходит ко второй половине фразы, после чего я прочла:

n completed

t – Bogolepov

id – February

prepayment

espect – Falk

Тут понятны слова сверху вниз: «выполнено», «Боголепов», «середина февраля», «предоплата», скорее всего «уважение» и «Фальк»… и отдельные буквы – скорее всего, окончания предыдущих слов.

– И кто такие Боголепов и Фальк? – поинтересовалась хозяйка поместья, разглядывая Машину работу.

– Из известных мне это может быть министр образования, а Фальк – это тот, кого ищет Георгий Викторович и известие о котором ещё на Цейлоне мне передавал для него племянник графа.

– Как вы должны связываться с Георгием? – кивнула Александра, возвращая Маше листок.

– Я должна снять меблированные апартаменты и дать объявление «Требуется ремонт старинной мебели». Пришедшему мастеру с ярко-жёлтым ящиком для инструментов сказать, что уже не надо, и вручить в качестве компенсации половинку вот этой пятифунтовой банкноты, у него должна быть вторая половина – это и будет тот, через кого надо передавать сообщения…

– Да, неаккуратно получилось, – задумалась Александра, – письмо это по телеграфу не пошлешь, вас обратно уже не вернешь… Или всё-таки попробовать? Думаю, мы будем в состоянии разыграть небольшой спектакль, чтобы обеспечить ваше алиби в глазах работодателя. Но для этого мне придётся нанести визит к этому зануде Гладстоуну, который прожужжал все уши своими связями в Скотланд-Ярде…

* * *

– Что здесь происходит, чёрт возьми? – возмущённо спросил у полицейского в оцеплении Гувер, явившийся поутру в свой офис и с удивлением обнаруживший, что всё здание оцеплено полицией.

– Террористы, сэр, последователи этого сумасшедшего Иеримии О’Донована, – с охотой поделился скучающий констебль, – в Скотланд-Ярд поступила информация, что где-то тут они хранят динамит и даже какой-то архив. Простите за беспокойство, но я считаю, что лучше потерять пару часов вашего драгоценного времени, чем взлететь на воздух из-за какого-нибудь ирландского психа.

Уже к ланчу оцепление было снято, и о визите представителей самой беспокойной королевской службы напоминал только относительный беспорядок, отодвинутая мебель, распотрошённый камин да изъятые документы, которые пообещали вернуть в целости и сохранности после люстрации.

– Не беспокойтесь, сэр, – устало успокаивал нервничающего Гувера офицер Скотланд-Ярда, – вам, как добропорядочному бизнесмену, волноваться не стоит абсолютно. Нас не интересуют ваши коммерческие тайны. Мы проверим, не затесалась ли только в вашу корреспонденцию переписка с террористами, чтобы быть уверенными, что никто из вашего персонала не стал жертвой шантажа или обмана с их стороны.

А в это время леди Александра Хэпстоун, прервав своё добровольное заточение в поместье Вудхаус, заявив ещё не похмелившемуся мужу, что ей осточертели его пьянки и она уезжает развеяться в Париж, уже садилась на корабль, следующий в Марсель.

Москва. Утро после встречи в Путевом дворце

После встречи с Игнатьевыми император возвратился в Москву уже под утро, когда первые возки с товаром только начали стекаться к торговым рядам из ближайших деревень. Попросил остановить экипаж. Вышел и с удовольствием втянул морозный воздух. Устал… Это чувствовалось по тупой ноющей боли в затылке и привкусу крови во рту. Но зато присутствовало удовлетворение от сделанной работы и надежда, что теперь он сможет всё сделать так, как сам считает нужным, а не быть на подхвате у «старших товарищей» – Ленина и Троцкого, Каменева и Зиновьева, Рыкова и даже у Коли-балаболкина – Бухарина. Сегодня будут две встречи, одна важнее другой, сначала с купечеством, потом с дворянством. Ну и на закуску – невиданная доселе в Российской империи – беседа с журналистами, после чего разговоры закончатся и начнутся совсем другие «танцы».

Итак, что сделано? Дашнаки двинулись в Персию. Телеграфировали о готовности Мозафереддин-шах Каджара подписать концессию на разведку и добычу нефти. Железные дороги тянут. Опорные пункты строят. Манташева надо поощрить и поставить в пример…

Бари и Шухов приглашают на показ своего котла с электрогенератором на турбине. Клянутся, что такой уже можно использовать и как электростанцию, и как двигатель на корабле. Надо будет собрать инженеров, заводчиков и превратить показ в техническую конференцию – публично поощрить и поддержать конструкторов… Может, какой-то новый дворянский титул для них изобрести? Например, маркиз… Нет, звучит как-то неинженерно.

Игнатьевы едут в Париж, а значит, если всё пойдёт по плану, через пару недель начнет поступать информация от агентуры Канкрина в европейских банках – вот тогда и проверим на вшивость товарища Ротшильда. Ну а после беседы с купечеством и операцию «Тюльпан» можно разворачивать… Вспомнил про тюльпаны – вспомнил про женщин: надо устроить встречу именно с женщинами – в большом зале, с прессой и хорошим серьезным разговором о насущных проблемах, что-нибудь вроде «Женщины России – за мир во всём мире».

А пока есть время – немного развеяться и пройтись по ещё не шумным спящим московским улицам…

«В Москве все купишь, кроме родного отца да матери», – говорили в старину. Вся территория Китай-города была одним огромным городским рынком или «торгом». Торговые ряды тянулись от Никольской до Варварки и дальше к «живому» мосту через Москву-реку. Сейчас уже никто не помнит, не знает, что в доромановскую эпоху главным купцом московского государства был царь, который также имел собственные лавки в посаде.