– И когда вы пришли к такому выводу? – тихо спросил он, стараясь ничем не выдать свои эмоции.

– Ещё в Ливадии, когда ты в беспамятстве вцепился в мою руку, и я вдруг отчетливо и ясно увидела, что ты меня тащишь через стремительный горный поток, я боюсь и упираюсь, а ты не обращаешь на меня никакого внимания, хохочешь и приговариваешь: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее…» И я поняла, что ты – это не он. Мой Никки остаётся на берегу и не делает ни единой попытки спасти меня… Потом он мне приснился еще раз, когда я уже вернулась в Царское Село. Попросил прощения и сказал, что это был единственный шанс сохранить мне жизнь…

Императрица подняла глаза, полные слёз:

– Меня действительно хотят убить?

Император, ни слова не говоря, на секунду прикрыл глаза…

– И наследника? – в глазах женщины полыхнул ужас.

– Это не наследник, – чуть хрипло произнёс император, – летом родится Анастасия…

– Ну тогда понятно, – прошептала она чуть слышно и бессильно опустила руки.

– Ничего вам непонятно, сударыня, – раздраженно буркнул император, который наконец-то взял себя в руки. – И может быть, как раз хорошо, что непонятно… Я, признаться, и сам нахожусь в некотором затруднении объяснить происходящее. Но я рад, что мы выяснили отношения и что между нами не осталось никаких тайн. Я действительно сделаю всё, чтобы вы остались живы и здоровы.

Монарх поправил френч, стряхнул с него несуществующую пылинку и, повернувшись кругом, направился к дверям, однако на полпути его остановил тихий, но чёткий голос Александры Федоровны:

– Я знаю, кто такой Фальк…

Император остановился. Посмотрел через плечо в глаза неподвижно сидящей в своем кресле женщины. Зверёк вынырнул из своей норки и смотрел ему вслед с какой-то непонятной тоской и, как показалось императору, с сочувствием.

– А я думал, что удивить меня будет уже нечем…