Упадок либеральных партий также был заметен и безо всяких выборов. Не сумев попасть в Думу, Союз правых сил разделился на несколько соперничающих группировок. В «Яблоке» расколы начались еще раньше, когда из партии вышла часть левого крыла во главе с Вячеславом Игруновым. Диссиденты создали Союз людей за образование и науку (СЛОН). После выборов в рядах «Яблока» вновь обострились конфликты между тяготеющими влево низами и упорно двигающимися вправо верхами партии.

Либеральная интеллигенция оказалась глубоко деморализована, а часть ее, на собственном опыте осознав, что такое либеральный капитализм по-русски, начала быстро леветь. Психологическая обстановка начала 2000-х разительным образом контрастировала с тем, что было всего десять лет назад. Если в 1990-е гг. столичная интеллигенция была настроена в массе своей антикоммунистически и агрессивно отвергала все, что хоть капельку пахло социализмом, то сейчас любая оппозиционность вызывала у нее симпатию, и даже коммунисты казались не такими уж страшными. Левизна начала входить в моду.

ВЫБОРЫ ПУТИНА

Президентские выборы 2004 г. в народе не называли иначе как «выборы Путина». Никакой борьбы здесь не было, и единственной серьезной проблемой Кремля было отсутствие интереса населения к голосованию.

В условиях, когда оппозиция не имела доступа к телевидению, а Центризбирком откровенно играл на стороне президента, соперники Путина имели все моральные и политические основания снять свои кандидатуры, призвав к бойкоту избирательного фарса. Это был единственный вызов, которого в Кремле серьезно опасались.

Бойкота выборов требовали молодые активисты КПРФ, рядовые члены «Яблока». Но официальная оппозиция в очередной раз продемонстрировала свое политическое бессилие. Она не пошла дальше разговоров о невозможности участия в нечестных выборах, а затем приняла в них участие и получила заслуженное поражение.

Путин набрал ожидаемые 71% голосов. Даже относительный успех выдвинутого КПРФ Николая Харитонова, набравшего 13% голосов, выглядел терпимо лишь на фоне катастрофы, произошедшей с коммунистами на парламентских выборах.

Из-за низкой явки избирателей и растущего недовольства в стране успех Путина выглядел далеко не слишком впечатляющим. Накануне выборов власти делали все возможное, чтобы заставить население явиться к урнам для голосования. По сообщениям прессы, не только в больницу не укладывали людей без открепительного талона, но даже и в тюрьму без него не сажали. Фальсификации были настолько грубыми, что бросались в глаза даже иностранным наблюдателям: в Москве, прямо на глазах иностранцев, «в избирательную урну были подброшены дополнительные бюллетени», а в Хабаровске изумленные наблюдатели на одном из участков обнаружили, что «вообще подсчет голосов не производился, а итоговый протокол был фиктивным»[335]. Можно только представить себе, что творилось там, где иностранцев не было.

Оппозиционные политики вместе набрали как раз достаточно голосов, чтобы выборы состоялись. Если бы Николай Харитонов и либеральный кандидат Ирина Хакамада сняли свои кандидатуры, присоединившись к сторонникам бойкота, путинских голосов не хватило бы для признания выборов действительными. Коммунистическая оппозиция в очередной раз спасла «антинародный режим» (как и в 1993 г., когда именно призыв КПРФ прийти и проголосовать за «нет» спас от провала ельцинский референдум по конституции).

Главным политическим итогом первого президентского срока Владимира Путина был идеологический крах как старой патриотической оппозиции, так и либерализма. Националистическая риторика оппозиции была успешно соединена с либеральной социальной политикой и мероприятиями по укреплению полицейского государства. На протяжении 1990-х гг. либералы внушали обществу и друг другу, будто экономическая либерализация неизменно создаст условия для политической демократии. Если даже авторитарные меры и необходимы в ходе «переходного периода», то в результате становления рыночного порядка потребность в них отпадет и восторжествует свобода. На практике все оказалось строго наоборот. По мере того как прогрессировали рыночные преобразования, демократия в России сворачивалась. А к началу 2000-х гг. большая часть российского бизнеса, иностранных инвесторов и просвещенной бюрократии сошлась на том, что именно авторитаризм создает оптимальные условия для прогресса либеральной экономики. Произошел неизбежный раскол между экономическими и политическими либералами. Первые шли в правительство и торжественно докладывали об успехах реформ, в то время как вторые пытались играть роль оппозиции, истерично сетуя на удушение демократических свобод.

Вечер воскресенья 14 марта ознаменовался не только торжеством Путина на президентских выборах. Как только итоги голосования были объявлены, в самом центре Москвы, у ворот Кремля вспыхнул чудовищный пожар. Горело здание Манежа, построенное Александром I к пятилетию победы над Наполеоном. «Это было одновременно страшное и завораживающее зрелище, — писала «Газета». — Объятый пламенем Манеж смотрелся гигантской декорацией фильма-катастрофы, на который не пожалели денег. На протяжении семи часов на глазах сотен, зачастую ликующих, зевак огонь уничтожал один из главных символов Москвы»[336]. При попытках потушить здание погибло двое пожарных. Огонь поднимался так высоко, что зарево было видно над Кремлем с противоположного берега Москвы-реки и казалось, что сам Кремль объят пламенем.Трудно было не увидеть в этом дурное предзнаменование.

КОНКУРЕНЦИЯ ОЛИГАРХОВ

По словам Путина, новой национальной идеей для России должна была стать конкурентоспособность. Патриотизм следовало окончательно поставить на службу капитализму. Этот насквозь буржуазный взгляд на жизнь контрастировал с разгульным казнокрадством наивной ельцинской эпохи, которая воспринимала капитализм исключительно как общество потребления. Деятели путинского призыва были лишены прежнего размаха, насквозь прагматичны и в силу этого совершенно безлики. Торжество серости и мелочности, наблюдавшееся на всех уровнях российского государства и бизнеса, было одновременно ярким доказательством того, что элита страны освоила наконец правила буржуазного поведения.

На смену олигархам шла бюрократическая буржуазия, работающая в тесном сотрудничестве с западным капиталом. Причем это сотрудничество стало гораздо более основательным и долгосрочным, точно так же как более зрелым стал и русский капитализм.

Стремление олигархических элит к стабильности породило новую вспышку междоусобной борьбы во власти. Заменив Ельцина Путиным, кремлевская команда и олигархи думали, что меняют стареющего и слабеющего самодержца на молодого энергичного лидера. И в то же время они хотели, чтобы этот лидер был лишен инициативы во всем, что может затронуть их интересы. Увы, нельзя требовать от одного и того же человека противоположных качеств. Российская элита получила президента, который не только слишком слаб, чтобы брать на себя ответственность за собственные действия, но и зависим от влияния своего окружения. Борьба за власть и собственность внутри правящих верхов после небольшой паузы в 2001—2002 гг. вспыхнула с новой силой. Возникло ощущение: тот, кто управляет Путиным, управляет страной.