Они начали высаживать новые ростки гималайской травы по всему бассейну, уделяя особое внимание берегам ручьев и их жилообразным ответвлениям, струящимся подо льдом. Крепкий мороз на самом деле помогал, убивая зараженные растения быстрее, чем здоровые. Зараженные они сжигали в печи вниз по массиву. На помощь приходили люди из соседних бассейнов, которые приносили ростки, которые можно было посадить взамен.

Прошло два месяца, и зараза отступила. Оставшиеся растения, судя по всему, были более устойчивы. Те, что были высажены позже, не заражались и не умирали. Бассейн выглядел по-осеннему, хотя стояла середина лета, но важнее всего было то, что прекратилось вымирание. Сурки смотрели на него, более встревоженные, чем когда-либо, – это вообще были беспокойные существа. И Ниргал вполне их понимал. У бассейна был разоренный вид. Но при этом создавалось впечатление, что биом все-таки сохранится. Вироид уходил, и теперь им было трудно даже найти его – как бы долго и усердно они ни центрифугировали образцы. Судя по всему, он покинул бассейн так же загадочно, как появился.

Сакс потряс головой.

– Если вироиды, которые заражают животных, станут более стойкими… – он вздохнул. – Хотел бы поговорить об этом с Хироко.

– Я слышал, люди говорят, она на северном полюсе, – горько проговорил Ниргал.

– Да.

– И?

– Не думаю, что она правда там. И… не думаю, что захотела бы со мной говорить. Но я все еще… еще жду.

– Что она тебе позвонит? – саркастически спросил Ниргал.

Сакс кивнул.

Они печально смотрели на пламя, горевшее в лампе. Хироко – мать, любовница – бросила их обоих.

Но бассейн был жив. Когда Сакс, собираясь уезжать, пошел к своему марсоходу, Ниргал крепко обнял его, подняв в воздух и слегка покружив.

– Спасибо.

– Рад помочь, – ответил Сакс. – Было очень интересно.

– Чем теперь займешься?

– Думаю, поговорю с Энн. Попытаюсь поговорить с Энн.

– Ах, ну удачи!

Сакс кивнул, словно соглашаясь, что она ему понадобится. И уехал, махнув ему, прежде чем взяться обеими руками за руль. Уже через минуту он оказался за гребнем и скрылся из виду.

Итак, Ниргал приступил к тяжелой работе по восстановлению бассейна, стараясь при этом обеспечить ему максимальную устойчивость к патогенам. Больше многообразия, больше местных видов паразитов. От хазмоэндолитических обитателей скал до насекомых и микробов, летающих по воздуху. Более полный, более стойкий биом. Время от времени он ездил в Сабиси. И, заменив всю почву на картофельном участке, засадил его картофелем другого вида.

Когда в регионе Кларитас, близ Сензени-На, на его широте, только с другой стороны планеты, началась мощная пылевая буря, к нему заехали Сакс со Спенсером. Они услышали об этом из новостей и следующие пару дней следили за ней по фотографиям со спутников. Она двигалась на восток и предположительно должна была пройти южнее них, но в последний момент повернула на север.

Они сидели в гостиной его дома-валуна и смотрели на юг. И тогда она появилась – темная масса, постепенно застилающая все небо. Спенсер вскрикивал, прикасаясь к различным предметам, – он получал удары статического электричества.

Ниргала охватил страх. Но страх не имел смысла – они пережили уже десятки пылевых бурь. Это был остаточный страх после гибели растений из-за вироида. Но они справились с этой бедой.

Только в этот раз всё было не так, как прежде. Дневной свет потускнел, стал коричневым. Казалось, наступила ночь, – шоколадная ночь, которая выла высоко над валуном и стучала по окнам.

– Смотрите, как ветер усилился, – задумчиво проговорил Сакс.

Затем вой ослабел, но темнота никуда не делась. И, пока звуки затихали, Ниргала мутило все сильнее – а когда шум прекратился, он почувствовал такую тошноту, что едва устоял у окна. С глобальными пылевыми бурями так иногда бывало: они резко заканчивались, наталкиваясь на встречный ветер или неподходящий рельеф. А затем она обрушила на землю свой груз из пыли и частиц. По сути, пошел пылевой дождь, и окна валуна стали грязно-серыми. Словно мир застлал пепел. «Раньше, – беспокойно бормотал Сакс, – даже крупнейшие пылевые бури оставляли после себя слой всего в несколько миллиметров частиц». Когда же атмосфера стала намного толще, а ветры – намного сильнее, в воздух поднимались огромные количества пыли и песка. И если он обрушивался в один миг, как иногда случалось, наносы могли получиться гораздо толще, чем несколько миллиметров.

Час спустя все, кроме разве что мельчайших частиц, выпало прямо на них. Оставшаяся часть дня выдалась неясной и безветренной. В воздухе витало что-то вроде слабого дымка, и они могли видеть весь бассейн – он оказался устлан комковатым покрывалом из пыли.

Ниргал вышел, как всегда, в маске и в отчаянии попробовал копать землю сначала лопатой, затем голыми руками. За ним, пошатываясь на мягких сугробах, вышел Сакс и, положив руку Ниргалу на плечо, сказал:

– Я думаю, здесь уже ничего нельзя поделать.

Пыль лежала слоем глубиной в метр, а то и больше.

Со временем другие ветры унесут какую-то ее часть. Остальное занесет снегом, а когда он растает, получившуюся грязь смоют ручьи, и новая жилообразная система каналов нарисует фрактальный узор, который во многом будет похож на старый. Вода унесет пыль и частицы прочь, вниз по массиву, где они развеются по миру. Но к тому времени, когда это произойдет, каждое растение и животное в бассейне будут мертвы.

Позже Ниргал уехал с Саксом в Да Винчи и поселился у него в квартире. Однажды ночью, когда никто и подумать не мог, что явятся гости, к ним заглянул Койот.

Ниргал вкратце рассказал, что случилось с его посадками.

– Ну и что? – сказал на это Койот.

Ниргал отвел взгляд.

Койот ушел на кухню и пошарил у Сакса в холодильнике, крича в направлении гостиной с набитым ртом:

– И чего ты ожидал от такого ветреного склона? Мир, знаешь ли, несколько сложнее, чем один большой сад. И часть его засыпает каждый год, он просто так устроен. А потом, может, через год, может, через десять, другой ветер придет и сдует эту пыль с твоей горы.

– Тогда все уже будет мертво.

– Такова жизнь. А сейчас пора заняться чем-то другим. Чем ты занимался перед тем, как осесть там?

– Искал Хироко.

– Черт, – Койот возник в дверном проеме, указывая на Ниргала большим кухонным ножом. – И ты туда же.

– Да, и я.

– Да ладно тебе. Когда ты уже вырастешь? Хироко умерла. Пора бы тебе с этим смириться.