спасительной тени стен, и почти дошел до него, но вдруг увидел, что из лаза кто-то выбирается. Я замер. Этот незнакомец двигался очень неуклюже. Когда он вылез, я понял, в чем дело. Каждой рукой он прижимал к себе по громоздкому свертку. Тогда я и увидел блеснувший браслет. О том, что было в свертках, не спрашивайте меня. Я постоял, дав ему возможность спокойно уйти, но сам уже не рискнул пробегать через территорию. Вот и все, что я могу вам рассказать.

— Ты поступил правильно, — твердо сказал кто-то.

— Да помогут хранители тому незнакомцу — он совершил доброе дело, — добавил другой.

— Есть же смельчаки, которые не боятся спасать... — начал было третий, но вдруг обернулся и замолчал.

— Есть, — подтвердил рассказчик. — И поскольку ничьи дети не свободны от подозрения, молча поблагодарим тех, которые не боятся. И его тоже.

— Пойдем, — сказал Иллаль. — Ты рассказал странный и прелестный сон. По дороге ты закончишь его. Ты опишешь, как встретился со своей девушкой и как вы шли по берегу босиком то по песку, то по воде.

— И вода была удивительно теплой, — как ни в чем не бывало продолжил его друг. — И облака уже были пронизаны свечением...

Я отошел от них в большом недоумении. Что-то на Сентиментальной планете было не так. Чем-то все эти чувствительные натуры были озабочены. То, что Светозар сразу не заметил этого, вполне естественно. Его слишком поразили и развеселили здешние ритуалы. Видимо, они с Ингартом в конце концов напоролись на нечто такое, что управляет этим миром трогательных предчувствий и птичьих похорон.

Я прокрутил в памяти все события этого дня. И мне стало ясно, что ключ к тайне если не в Приюте Небесных Детей, то очень близко от него. Начать хотя бы с Эйолы. Как пылко она вступилась за своих огородных грабителей! А сами мальчишки — без тени чувствительности, но зато с сознанием какой-то своей непохожести на нормальных обитателей планеты. Об амулетах я уж старался не думать, чтобы не усложнять ситуацию. И, наконец, тайное одобрение общества похитителю загадочных свертков из Приюта. Рассуждения о спасителях и детях... Уж не дети ли это были — малыши, завернутые в одеяла?

Странные дела творились здесь под вывеской чувствительности...

Приют я нашел быстро. Он состоял из нескольких зданий с общим двором, но у каждого имелся и особый двор, наглухо огороженный.

Я сказал привратнику, что хотел бы видеть воспитателя старших мальчиков. Его позвали.

Им оказался широкоплечий пожилой мужчина вдвое тяжелее меня. И он, поздоровавшись, посмотрел на меня таким выжидающим взглядом, что я, разведчик, почувствовал себя неловко.

— Ваши воспитанники, друг, повадились убегать во время полуденного отдыха в поселок и воровать ормаканы на огородах, — сказал я, не упоминая, впрочем, конкретных грабителей.

— Убегали и воровали? — переспросил он.

— К сожалению, именно это самое они и делали.

— Они не могли убегать, — с какой-то безнадежностью сказал воспитатель. — Мы строго наблюдаем за ними.

— И все-таки они как раз сегодня были за пределами Приюта.

— Я понимаю... — мрачно ответил воспитатель. — Ничего не поделаешь. Покажите ордер на изъятие, и я приведу к вам мальчиков.

Он отвернулся и часто задышал — так, как дышат иногда люди, стараясь удержаться от слез.

— У меня нет никакого ордера.

Тут он резко повернулся ко мне.

— Так зачем же вы пришли?

— А как вы думаете?

— Вы хотели предупредить? — неуверенно спросил он. — Вы действительно хотели только предупредить?

— Да, — ответил я, — только предупредить.

— Тогда скорее уходите, — обрадовался воспитатель. — Вы знаете, что бывает с теми, кого волнует судьба этих детей.

— Я знаю, — уверенно сказал я. — И тем не менее, друг, я задам тебе один вопрос.

— И я отвечу тебе, друг.

— Где спальня мальчиков?

— На втором этаже вот того дома. Но если перепутать двери и войти в правый подъезд, можно оказаться в комнатах невинных крошек. Если перепутать подъезды, понимаете? Там, справа, невинные крошки!

Он настойчиво повторял эти слова, глядя мне в глаза.

— Я понимаю, друг, — сказал я. — Но, мне кажется, не им сейчас грозит опасность.

— Да, — согласился он. — Если кто-нибудь, кроме тебя, видел мальчиков за пределами Приюта... Ты понимаешь?

— Поэтому я и здесь.

— Скажи привратнику, что ты пришел пригласить меня на день совершеннолетия своей дочери или племянницы, ну, скажи что-нибудь такое...

— Я скажу.

И с тем я ушел.

Был уже вечер. Все расходились по домам. Увеселительные заведения закрывались, и либрарий тоже давно закрыли.

Я с утра не ел. То есть притворился перед мальчишками, что жую ормакан, и не больше. В конце концов, не исключено, что в исчезновении Светозара и Ингарта сыграла роль здешняя пища. Конечно, условия близки к земным, но ситуация, в которой я вынужден действовать, не позволяет лишних экспериментов. То-то будет радости у Берни, если и я сгину...

Запас продовольствия был на «малютке», да еще возле места моего приземления спрятан контейнер с аварийным запасом. Я прикинул — и получалось, что до настоящей темноты я как раз попадаю в лес, ужинаю и возвращаюсь к Приюту. Из Приюта вывожу мальчишек... и что же тогда? Опрос по всем правилам, конечно. Медицинский анализ по мере возможности — а результаты пусть выводят на орбитальной. Была у меня и бешеная мысль посадить мальчишек в «малютку» и отправить их на опорную станцию к Берни — пусть разбирается! Причем именно этих двух — рыжего и смуглого. Носителей амулетов.

Словом, медленно двигаясь по поселку, за которым уже виднелся лес, я еще не знал, что именно предприму.

Возникла у меня мысль найти Эйолу. Это могло выглядеть так: я случайно узнал, что мальчишкам, за которых она так яростно вступилась, грозит опасность. Кстати, тут и выяснится, что такое ордер на изъятие. Но впутывать в свои дела аборигенов и теперь почти что не разрешается, а тогда и подавно запрещали. А разговор мог повернуться по-всякому...

Впрочем, меня в какой-то мере оправдывала ситуация.

Последние «за» и «против» я обдумывал уже возле дома Эйолы. Всюду в окнах гас свет. У нее окна светились дольше других. Я поднялся на высокое крыльцо и услышал два женских голоса. Эйола жила одна, следовательно, к ней пришла гостья. И, похоже, та, вторая