битлов в Гамбург Джон позвонил Синтии и попросил приехать как можно скорее. Тетя Мими отправилась в Биркенхед погостить у своей сестры Нэнни, так что Джон остался дома один. Первым делом он одолжил у кого-то фотоаппарат. «Потребовал, чтобы я принимала соблазнительные позы, и начал щелкать затвором. Я то собирала волосы в пучок, то распускала их, приподнимала юбку, выпячивала грудь… старалась как можно точнее скопировать позы Брижит Бардо. После фотосессии мы занялись любовью, а потом разожгли камин, нашли в холодильнике какую-то еду и устроились на диване перед телевизором. Нас еще больше распаляло то, что наши отношения были секретом».

Фотографии Джон увез с собой в Гамбург. Когда Синтия с Дот, подружкой Пола, навестили битлов, парни уговорили их надеть кожаные юбки, как Бардо. Спустя много лет Пол вспоминал слова Джона: «Чем больше они похожи на Брижит, тем лучше для нас, дружище!» Тони Барроу однажды разговорился и заявил, что Джон, пока был женат на Синтии, признавался, что «воображает на ее месте кинозвезду, вроде бы даже Брижит Бардо».

Верность Пола и Джона Брижит Бардо пережила и деньги, и славу. Ранние наброски Пола для конверта «Sgt. Pepper», сделанные авторучкой, изображают битлов в ярких мундирах у стены с фотографиями их кумиров. Слева — снимок Брижит Бардо, раз в десять больше остальных: она стоит на коленях, заложив руки за голову. Однако, неизвестно почему, на окончательную версию конверта Бардо не попала, а ее место заняли Мэй Уэст и Диана Дорс.

В июне 1968-го мечты столкнулись с реальностью, когда Брижит Бардо приехала в Лондон и сообщила «Эппл», что хотела бы встретиться с битлами. Джон единственный вызвался пойти добровольцем. Он хвастал Питу Шоттону, что скоро встретится с женщиной из их школьных фантазий. «Разумеется, я просил его взять меня с собой, но Брижит не желала встречаться с толпой незнакомцев, поэтому за компанию с Джоном отправился только Дерек [Тейлор]».

© Sunset Boulevard/Corbis via Getty Images

Перед важной встречей Джон ненадолго заскочил к Тейлору в офис «Эппл» на Уигмор-стрит и попросил марихуаны, чтобы пыхнуть и успокоиться. Марихуаны не оказалось, тогда Тейлор предложил закинуться ЛСД. Оба сели в Джонов «роллс-ройс» и поехали в отель «Мэйфер», где остановилась Бардо. У отеля Джон внезапно разнервничался, велел Тейлору идти первым, а сам скорчился в машине.

Брижит Бардо, в черном кожаном прикиде, с многочисленной свитой спутниц, выслушала объяснения Тейлора про Джона в машине и вроде бы расстроилась, что больше никто из битлов не пришел. К тому времени Тейлора торкнуло, мощными волнами накатила паранойя. Он заявил, что они с Джоном в опасности, за ними следят загадочные люди. Бардо не поняла, о чем это он, и попросила пригласить Джона.

Джон послушно явился в номер, но действие ЛСД и вид Брижит Бардо в черной коже лишили его дара речи. Он еле выдавил: «Привет». Бардо сказала, что в ресторане отеля для них заказан столик, однако Джон с Тейлором сомневались, что дойдут. Тейлор растерялся: «Все вдруг вскочили и куда-то засобирались. Это было ужасно! Во-первых, нам кусок в горло бы не полез, да и на ногах мы не стояли… «Вы только не подумайте, что мы ханжи, — молили мы Бардо, — просто мы оба женаты, а тут такое, и…» В общем, сплошной облом…»

Брижит Бардо это «не сильно обрадовало», как выразился Тейлор. Она со спутницами ушла в ресторан на первом этаже отеля, а Джон с Тейлором остались в номере. Когда же Бардо и ее свита вернулись, то с удивлением обнаружили, что гости никуда не делись. Тейлор развалился на кровати, а Джон тренькал на гитаре, исполняя что-то из сочиненных в Индии песен. Холодность Бардо быстро сменилась раздражением, и вскоре она попросила гостей уйти.

Джон вернулся в «Кенвуд», где его ждал Пит Шоттон.

«— Ну что там? Как? — выдохнул я. — Не томи, рассказывай, я больше ждать не могу!

— Да никак, — ответил Джон. — Я перенервничал, закинулся кислотой, и мне башку снесло. За весь вечер только и ляпнул «привет» да руку ей пожал. Потом Бардо болтала по-французски с подружками, а я не мог придумать, что сказать». «Хреновый выдался вечерок», — заключил он.

114

«THE TURDS»[758]

Скандальное разоблачение

В офисе «Хлам лимитед» на Бонд-стрит царит откровенная хандра, изредка оживляемая сюрреалистической гиперсимметрией. Мимо шкандыбает навозник в расклешенном восточном кафтане с прорезиненными накладками. Тощая прыщавая девица на стойке ресепшена говорит: «Звонит официальный ликвидатор. Сказать, что вас нет?»

На Бонд-стрит уже возводятся самая большая в мире антенна, восемьдесят девять волшебных фонарей и еще какие-то восемь запатентованных изобретений за авторством пожизненного друга The Turds, Безумного Сида Сент-Бёва.

Среди изобретений — электрический растворитель промокашек, рулон туалетной бумаги, исполняющий национальный гимн, и машина без колес.

Фирма эвакуаторов из южного Кройдона уже предложила The Turds два фунта за то, чтобы увезти машину.

Навозник Спигги Топс обеспокоен спадом продаж их пластинок в США. С распространением портативных магнитофонов поклонники стали записывать их песни с радио и больше не покупают диски. The Turds спонсировали запатентованную услугу по предотвращению пиратства. В будущем все песни The Turds будут издавать громкий вой, невыносимый для незащищенного уха, и их просто перестанут слушать.

Для The Turds этот вой — новый курс. Их последний альбом «День из жизни Зогу, бывшего короля Албании»[759] созревал больше пяти лет и включает гребни и бумагу, звук, с которым «Корниш Ривьера экспресс» отъезжает от вокзала Паддингтон, два миллиона цитр, электрический катер-ракету и секцию струнных инструментов оркестра тель-авивской полиции.

Спигги говорит: «Классическая музыка меня всегда пугала. Ну, там, Мендельсон и все прочие с длинными именами. А тут на днях попался мне таксист, читавший ноты Моцарта. «Тебе не понравится, — честно признал он, — это для умников». И мне тоже так раньше казалось. Но все, знаете ли, наоборот. Ведь именно это сейчас в поп-музыке и происходит. Мы — Моцарт. В смысле Христос. Да, кстати, он — это тоже мы».

«Прайвит ай»[760], 13 сентября 1968 г.

115

В Ришикеше Синтии казалось, что Джон ее избегает: «Мои надежды на второй медовый месяц не оправдались. Джон относился ко мне все холоднее и безразличней. Он рано просыпался и уходил из спальни. Говорил со мной редко, а через неделю-другую заявил, что переселяется от меня в отдельную комнату, потому что ему места мало. С тех пор он меня игнорировал, что