litbaza книги онлайнВоенныеОкеанский патруль. Том 1. Аскольдовцы - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 108 109 110 111 112 113 114 115 116 ... 140
Перейти на страницу:

— Ромась, садись за пулемет! — говорит Сережка, уводя катер от разрушительных бурунов.

Затянутая сизым дымком гавань неожиданно открывается за поворотом, плотно заставленная кораблями. Сережка видит на причале сутуловатую фигуру контр-адмирала и направляет катер прямо к нему, вводя «Палешанин» между бортами кораблей.

Рев моторов внезапно стихает, и тогда над гаванью наступает тишина, прерываемая только криками чаек да плеском воды о камни. Быстро ставится трап. Сережка дует в свисток, отдавая команду «смирно», а сам начинает подниматься на причал.

Санитары уже выносят из рубки катера Никольского. Носилки, покачиваясь, плывут вдоль причала. Контр-адмирал движением руки останавливает их и подходит к раненому лейтенанту.

— Поздравляю вас, — говорит он, — с присвоением вам внеочередного звания старшего лейтенанта…

Потом оборачивается к Сережке и, резко поднося ладонь к виску, пристально смотрит на юношу. Притихшая гавань ждет. Кажется, что смолкает даже плеск воды, чайки и те кричат реже. Сережка стоит на мокрых досках причала уверенно и прямо.

— Товарищ Рябинин, за отличные боевые действия и привод катера в базу выношу вам благодарность и представляю вас к ордену Отечественной войны первой степени.

И над причалами, над морем, над заснеженными вершинами сопок разносится звонкий юношеский голос:

— Служу Советскому Союзу!..

Оглушительный прибой набрасывается на берег, чайки с громкими криками взмывают в небо.

На краю земли

И чего только не пережгла в себе за эти годы маленькая фронтовая печурка!.. Дымно горел в ней серебряный ягель; накалялась она докрасна от жарко пьшавших снарядных ящиков; после боев и атак тлели в ней окровавленные бинты; даже истоптанные по камням, негодные сапоги и те бросали в печурку, только бы не умер огонь!..

Плохо солдату Семушкину, когда нет в землянке огня. Хоть и весна не за горами, а дыхание мороза еще обжигает через щели бревен, инеем покрывается пропотелый полушубок; захочет напиться Семушкин, а в котелке уже лед.

— Ну и климат, черт его побрал! — И штыком долбит солдат лед, чтобы добраться до воды.

Выйдет из землянки — тихо светят крупные яркие звезды. Ветер с шорохом переносит с места на место сыпучие полярные снега. Где-то далеко-далеко плавно ухнет, набежав волной на берег, штормовой океан. И снова — тишина, настороженная фронтовая тишина, в которой пробивается шум горной реки, посвистывает в тесных ущельях ветер да изредка провоет за сопкой голодный волк.

Вернется Семушкин в землянку, погреет руки над слабым пламенем коптилки и скажет:

— Чтой-то зябко, братцы!.. Или это мне кажется?

— Дровишек бы, — ответит другой.

— Да где их достать, — вздыхает третий, — коли тундра кругом — камень голый, дикий, неласковый!..

Однажды лежал Семушкин со своим приятелем Близоруковым в секрете. Изредка ночное безмолвие тундры раскалывал одинокий выстрел снайпера. Порою немецкий пулемет прорубал в ночи светлую строчку трассы. Это, видно, какой-нибудь егерь отпугивал от себя призраки крадущихся к нему разведчиков. А может, просто замерз и торопил свою смену.

Ветер трепал легкое полотно маскировочных балахонов. Океан шумел все глуше и глуше — шторм утихал. На севере — там, где скалистыми утесами обрывался в волны край земли, кружили в небе огненные клубки ракет — гитлеровцы прощупывали пространство Мотовского залива: нет ли русских катеров?

— А ну, — сказал Близоруков, — кажется, кто-то вон с того обрыва снег обвалил.

Отогнули верха шапок, прислушались.

— Шаги какие-то, вроде сучья хрустят, — прошептал Семушкин. — Может, наш…

— Смотри, смотри! — дулом автомата Близоруков показал куда-то в темноту.

Семушкин всмотрелся и увидел фигуру немецкого офицера, идущего во весь рост прямо на них.

— Да что он, ошалел? Не знает, где свои позиции кончаются?

— Не надо стрелять, — предупредил Близоруков, — возьмем живьем…

Ветер раздувал длинные полы шинели немецкого офицера; он шагал очень быстро, перескакивая через камни, раздвигал хрусткие от мороза кустарники. И когда подошел совсем близко, бойцы поднялись ему навстречу, разом крикнули:

— Хальт, хенде хох!..

Офицер остановился, поднял руки и спокойно сказал по-русски:.

— Пистолет — в правом кармане, нож — за голенищем левого сапога. Можете забрать…

И, не опуская рук, повернулся спиной, покорно позволяя себя обыскивать. Кроме шестизарядного парабеллума и ножа в карманах офицера нашли два бутерброда, завернутых в обрывок егерской газеты «Вахт ам Норден», и документы на имя обер-лейтенанта Отто Рихтера.

— Отведите меня к вашему командиру, — строго приказал пленный.

— А это уж мы без тебя знаем, куда вести, — ответил Семушкин, скручивая руки врага за спиной…

В теплой землянке, обитой внутри листами финского картона, немецкий офицер облегченно вздохнул и сказал конвоирам:

— Ну, ребята, если встретимся после войны, так и быть — позову в гости! Выпьем за то, что вы не застрелили меня сегодня…

Дежурный по штабу полка велел солдатам развязать офицеру руки. Когда бойцы ушли, он прочел документы пленного и спросил:

— Вы, обер-лейтенант, прибыли на север из Голландии полмесяца тому назад… Так?

Пленный взял лежавший на столе нож и стал отвинчивать железную подковку на своем сапоге. Каблук сразу отвалился, из-под него выпала круглая металлическая пластинка и покатилась, звеня и подпрыгивая.

Дежурный офицер поднял ее, взглянул на тисненую надпись и сразу же встал.

— Куда вас доставить? — спросил он.

«Пленный» сунул нож в голенище, вложил в кобуру парабеллум, запихнул в карман свои бутерброды.

— Немедленно позвоните, — сказал он, — в штаб фронта. Для начала — дежурному.

— Есть! В какой форме прикажете доложить о вашем прибытии?

«Пленный» не спеша раскурил сигарету и, улыбнувшись, ответил:

— Доложите так: с той стороны притопала пара сапог.

— И все?

— Все…

Контр-адмирал не помнит, сколько он спал. Сон был тяжелый, как удушье. Все время почему-то снилась карта, пересеченная карандашной чертой курса, который вел прямо на минное поле. Хотелось позвать штурмана, сказать, что курс гибельный, но… тело куда-то плыло, покачивалось, в ушах стоял плеск воды, потом вдруг бешено загрохотали колокола громкого боя…

Игнат Тимофеевич вскочил с постели, механически — по нажитой привычке — стал искать сапоги, чтобы бежать на мостик. Но вместо тяжелых штормовых голенищ нащупал мягкие домашние шлепанцы, и звонили совсем не колокола.

Он встал, накинул шинель, прошел в прихожую:

1 ... 108 109 110 111 112 113 114 115 116 ... 140
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?