О таких вещах можно рассказывать без конца… Помню, допустим, как я вез из Москвы в Горький, на завод «Красная Этна» три нажимных пружины сцепления, снятых с английского автомобиля «остин». Наш завод хотел, чтобы «Красная Этна» (монополист по пружинам в СССР) навивал точно такие пружины для «москвича». Из этого ничего не вышло: на «Красной Этне» со вздохом осмотрели пружинки, поставили на динамометр, на вибратор — и печально улыбнулись. «Такие пружины будем делать только при коммунизме», — сказали мне. На советском языке это означает «никогда».

Скопировать сцепление «остина», как мечтали наши конструкторы, не удалось. Пришлось пойти на упрощения и ухудшения… Я не работал в ракетной отрасли и лично не испытал тамошних «проблем» такого рода. Но в этой промышленности у меня достаточно друзей. Не входя в технические подробности, они заверяли меня, что в моей автомобильной промышленности трудности с материалами и комплектующими изделиями — просто детская игра по сравнению с «проблемами», существующими у них».

Возникает резонный вопрос: как же при таком уровне технологий можно было пусть и короткое время, но лидировать в космической гонке?

Владимиров дает свой ответ: «Знание условий, в которых зарождалась космонавтика в СССР, наполняет меня восхищением перед людьми, которые вопреки самым диким трудностям, ежеминутно рискуя жизнью, довели дело до космических стартов. Многих из них я знал лично, о других хорошо осведомлен. Почти все эти люди отличаются высочайшими инженерными способностями и бесконечным энтузиазмом в работе. А отец всей советской космонавтики Сергей Павлович Королев, умерший через три дня после своего шестидесятилетия, был, без всяких сомнений, гениальным человеком и в лучшем смысле этого слова фанатиком».

В общем, как я уже писал ранее, все хорошее, что у нас делалось, делалось вопреки системе, а не благодаря ей…

Советским конструкторам из-за отсутствия нужных материалов и технологий действительно приходилось изворачиваться, искать обходные, не самые удачные, а порой и опасные решения. Скажем, Гагарин полетел в космос на весьма компромиссной ракете — так называемой «связке». «Связка» — это «хворост» из нескольких ракеток небольшого диаметра. При этом у советских конструкторов были немалые проблемы и с синхронизацией работы ракеток в этой связке, и с перевесом самой конструкции. Почему бы не сделать один большой двигатель и не избавиться от всех проблем разом? Потому что в СССР не было для этого качественных материалов и технологий. А у американцев были. Вот и приходилось конструкторам, живущим в отсталой стране, решать невероятно сложную задачу по выходу в космос на деревянной телеге:

«Специалисты в США знают, что когда весной 1961 года советская пропаганда била во все колокола после полета Гагарина, а американские журналисты на все лады стонали по поводу «отставания» от СССР не то на пять, не то на десять лет, маршевый двигатель американской ракеты «Атлас» оставался розовой мечтой советских конструкторов».

Не только Владимиров удивлялся плохому знанию людьми Запада реальных возможностей СССР. Этому поражались и советские космические конструкторы, когда им для служебного пользования делали переводы западной прессы: «читали выдержки из западных газет о советском «рывке в космос», об «отставании американцев» и дружно хохотали».

Свою книгу Владимиров написал довольно давно — более сорока лет тому назад. С тех пор много воды утекло. Развязались языки, стали ясны детали и доступны ранее засекреченные документы. Теперь нам известно гораздо больше. Но кому «нам»? Специалистам по истории космонавтики. А простая публика продолжает жить в мире розовых советских грез. У нас до сих пор везде пишут о «пилотируемом полете Гагарина», хотя ни о каком «пилотировании» железного ядра, запущенного по баллистической траектории, и речи быть не может.

Пару лет назад профессиональный историк Гелий Салахутдинов, который всю жизнь проработал в Институте истории естествознания и техники, с высоты новых знаний написал книгу «Борьба идей и людей» о великой советской космической афере. Но вы не сможете ее прочесть, она существует только в рукописи. И я с ней ознакомился только потому, что давно знаю автора. Которого всю жизнь третировали за его неудобную правду. А космос и ВОВ — две наши любимые святыньки, которые трогать нельзя…

Салахутдинов — великий развенчиватель великих мифов. И великий миф о советской космонавтике он в своей книге начинает размонтировать от самого его фундамента…

В СССР, где к созданию мифов подходили со всей ответственностью и партийной дисциплиной, был создан великий миф не только о передовых советских технологиях, но и о глубоких корнях отечественной космонавтики. У нас в Калуге, оказывается, еще при царизме окопался ее родоначальник — глухой старик Циолковский. Вот вам музей Циолковского, товарищи. Если хотите, можете поехать и посмотреть. Сами убедитесь — космонавтика родилась у нас. Иго царизма не давало величайшим ученым раскрыть себя и улететь к звездам. И только государство победившего пролетариата позволило сыну рабочего и крестьянки сесть на молот и, погоняя серпом…

Но что же сделал для космонавтики глухой старик из Калуги?

Как, разве вы не слышали? Очень много сделал! Существует даже формула Циолковского! Она определяет скорость точки переменной массы, которая и описывает в простейшем случае движение ракеты…

Ход неплохой. Человек, который впервые столкнется с формулой Циолковского, подумает, что ее написал Циолковский. Просто по аналогии. Кто отрыл закон Ньютона? Ньютон. А постоянную Планка кто ввел в научный оборот? Планк. А кто открыл эффект Холла? Холл.

Однако большевики хитры! Кто придумал лампочку Ильича? Правильно, Эдисон! Вот и формулу Циолковского за полвека до Циолковского придумали в Кембридже и вовсю преподавали студентам. Потом ее независимо вывел санкт-петербургский ученый Мещерский. И только через шесть лет накарябал в своих тетрадках Циолковский.

Но молодой советской республике были нужны свои маяки. И эти маяки искусственно раздувались. Из мечтательной провинциальной мухи, у которой не было перед наукой никаких заслуг, быстро раздули слона отечественной космонавтики. Мечты Циолковского о полетах по безвоздушному пространству были опоэтизированы, его смешные ошибки не афишировались, его именем назвали чужую формулу, его наивные философские работы вообще скрывали от народа, чтобы не выставлять провинциального мыслителя дурачком в глазах почтенной публики.

Циолковский не изобрел ракету — принцип реактивного движения был известен за тысячи лет до него. Циолковский не был так же и тем, кто придумал, что можно покинуть Землю и устремиться в космическое пространство, это опять-таки было придумано до него — тем же Жюлем Верном, например. Циолковский даже не совместил эти две идеи. Впервые научный анализ необходимости покорения космоса с помощью ракет осуществил немецкий исследователь Г. Гансвиндт, который в 1891 году даже выступил с докладом на эту тему, четко обозначив в нем оба тезиса: человечеству необходим выход в космос; путь решения этой задачи — ракета.