указаний делали всё правильно. Народ у него оказался не так уж и плох. Солдаты не трусливы, офицеры опытны.

После того, как отогнали арбалетчиков, у подножья южного холма появились всадники. На сей раз всадников было девять. Кавалер опять увидел их командира. Они осматривали его позиции.

Волков невольно улыбнулся, представляя их лица. Он был уверен, что увиденное им не понравилось. Да, это было не их место, тут негде было построить хорошую баталию в двадцать шеренг. Место узкое. Только колонна шириной в пятнадцать человек тут смогла бы развернуться. Так что поначалу боя из всех их семи сотен прекрасных пехотинцев драться смогут только первые четыре ряда, только шестьдесят человек. А остальные просто будут стоять в колонне под огнём пушек, аркебуз, арбалетов и мушкетов. Стоять и ждать. Да и атаковать им придётся в гору.

Волков хорошо видел их, и у него не было сомнений, что и они видят его. Позади него был Максимилиан с его знаменем, сам он был в своём прекрасном бело-голубом ваффенроке, тут и слепой его увидал бы.

Снова на холме звонко бахнула полукартауна. Волков мог поклясться, что видел, как ядро величиной с самый большой апельсин полетело в сторону всадников. Но он знал, что оно ни в кого не попадёт. Уж слишком это было бы хорошо. Волков не увидел, куда упало ядро, и всадники не обратили на выстрел внимания. Они продолжали рассматривать местность и переговариваться. Сейчас они, кажется, начали понимать, что забрались в ловушку.

Кавалер не знал, что они предпримут, что им вообще делать в такой ситуации. Но он знал, что нужно делать ему. Вернее, он знал, что нужно ему не делать. Ему нужно было не суетиться. И ждать.

Любое решение противника ухудшало его положение. Атака его позиций — неминуемая неудача с потерями. Возможно, что с потерями немаленькими. Попытка обойти его, попытка двигаться вдоль оврага по кустам и бездорожью что на запад, что на восток — потеря времени и остатков провианта — голод. А их солдаты и так не жируют. Через пару дней они будут с трудом волочить ноги. Попытка вернуться к реке? Тогда он насядет на их арьергард. А стрелков у него в три раза больше, чем у них. Ближе к берегу кустов меньше, там и кавалерии есть, где развернуться. Там Роха и Джентиле будут просто рвать их арьергард. Наседая и наседая на уходящих горцев сзади. И сразу отходя, если те попробуют остановиться и дать бой.

На их месте он прямо сейчас развернулся бы, бросил обоз и самым скорым шагом пошёл к провизии, к своей земле поближе, на юг, к Рыбачьей деревне. Но горцы спесивы. Они всегда мнили себя непобедимыми, они не побегут. А что они предпримут? Эх, знать бы!

Снова бахнула пушка на холме. Каждое ядро двадцать три крейцера. Пороха ещё крейцеров на тридцать. И главное — с такой дистанции вероятность попасть весьма невелика. Жалко денег. Пруфф уже расстрелял талер. Кавалер вздохнул. Он знал, что артиллеристам нужно стрелять. И лучше пристреливать местность сейчас, а не тогда, когда начнётся дело.

Время тянулось, а офицеры врага всё не уезжали. Судя по всему, им совсем не нравилось то, что они увидали.

— Кавалер, так уже скоро темнеть начнёт, они сегодня точно драку не затеют? — Всё ещё сомневался Увалень.

Он редко задавал вопросы, кажется, волнение у молодых людей ещё не утихло.

— Сейчас ляжем отдыхать. Нужно поесть и отдохнуть.

— Значит, начнут они с утра?

— Нет, они начнут ночью. Попробуют перелезть через овраг.

— А где? — Удивился Максимилиан. — В каком месте?

Волков поглядел на него с укором и ответил:

— Иногда, Брюнхвальд, вы мне кажетесь умным.

— Извините, кавалер, — ответил Максимилиан.

Волков помолчал и сказал:

— Я бы заплатил пять золотых, если бы кто-нибудь мне об этом мог сказать. Пойдёмте, господа, нужно сказать фон Финку и Рохе, чтобы распределили секреты вдоль оврага на ночь.

***

Откуда он это знал? Откуда он знал, что ночью враг попробует перебраться через овраг? Кавалер не знал этого, просто врагу ничего другого не оставалось.

Он моментально заснул. Ещё не стемнело, как он, поев немного, лёг в телегу прямо в доспехе и заснул. Даже зелья у монаха не просил. Тот только пришёл и накрыл его одеялами от холодного ветра.

Ещё до полуночи время не дошло, как его разбудили. Из секрета с запада прибежал солдат и доложил, что на той стороне оврага шум. Кони были под сёдлами, только подпругу подтянуть нужно.

И через три минуты он уже ехал в полной темноте на запад. Коня под уздцы вёл солдат из людей Рохи. Роха был тут же, с ним ещё пятьдесят стрелков. Был с ним и Брюнхвальд со всеми своими людьми. Ехали не очень быстро — темень, хоть глаз коли. А огонь зажигать боялись. Ещё не доехали, как услыхали выстрелы. Били аркебузы. Одна… Другая… Чуть позже третья. А потом рассыпать из десятка выстрелов. Крики, команды. Пока добрались до места, было ещё несколько выстрелов.

Но ничего страшного не произошло. Просто солдаты из секрета услышали шорохи за оврагом. Поняли, что это враг и он приближается. Подождали немного, пока шорохи усилятся.

И когда, как солдатам казалось, горцы подошли к оврагу совсем близко, стрелки начали стрелять. Стреляли не прицельно, на шум в темноту. Обратно прилетело пару арбалетных болтов, вот и всё. Никого не задело. Противник отошёл. Снова стало тихо, даже ветер стих.

Волков подождал немного, подождал, а потом из тех людей, что пришли с ним, отправил ещё дальше на запад, вдоль оврага, вдруг враги дальше пошли. И стал возвращаться назад в лагерь.

Он только вылез из седла, как опять прибежал солдат, на сей раз с востока. И то же самое говорил — за оврагом, напротив них, кажись, шевелятся, сволочи.

Снова в седло. Это было как раз то место, которое Волкову не нравилось. Тут овраг изгибался немного, вода размыла стены.

Стены стали пологи, да ещё и совсем невысоки, по пояс мужчине.

Удобное место для атаки. Именно тут он приказал фон Финку срыть северный склон и набить вокруг него рогаток в землю.

Именно там и началась заваруха. Когда Волков подошёл с помощью, выстрелы уже не смолкали. Ещё на подходе к месту Волков увидел бивуак, тут располагался секрет. За кустами горела лампа, рядом лежал человек, над ним склонился другой.

— Он ранен? — Прямо через кусты спросил кавалер.

— Нет, господин, — отвечал ему солдат, вставая, — насмерть хлопнули, болт прямо в лоб,