– Знаю, вам кажется, что вы его любите. И понимаю, вам будет тяжело согласиться на те условия, которые я вам только что озвучил. Но когда-нибудь, надеюсь, вы поймете, что я руководствовался самыми добрыми побуждениями и исключительно в ваших же интересах. А сейчас, думаю, нам обоим пора немного отдохнуть. Последние несколько недель были для меня очень изнурительными. Я страшно устал. – Герр Байер взял руку Анны и поцеловал ее. – Доброй ночи, Анна. И сладких вам снов.

29

Вечером следующего дня Анна отправилась в театр почти с радостью. Там все было как обычно, и это тоже подействовало на нее успокаивающе. Всю минувшую ночь она не сомкнула глаз, снова и снова прокручивая в голове их разговор с герром Байером. Что делать? Последовать голосу разума? Или прислушаться к зову собственного сердца? Как ни верти, а в словах герра Байера много правды, особенно если посмотреть на все происходящее глазами постороннего человека. Ведь и у нее самой поначалу были точно такие же мысли касательно Йенса. Так за что же ей винить герра Байера или упрекать его в какой-то необъективности? И, уж само собой, все в один голос будут советовать ей выйти замуж за профессора, а не за какого-то нищего музыканта без гроша за душой.

Однако все эти рациональные и правильные доводы не разрешали и не могли разрешить в принципе самую главную дилемму. Ибо стоило Анне только подумать о том, что придется порвать с Йенсом Халворсеном, расстаться с ним навсегда, и она понимала, что такое просто невозможно, что она никогда этого не сделает, и все, даже самые разумные аргументы тотчас же превращались в пыль.

Вот и сейчас, покидая свою гримерную, чтобы направиться на сцену, она подумала о том, какое это счастье, что уже через пару минут она увидит Йенса. По крайней мере, он хоть как-то подбодрит ее своими взглядами из оркестровой ямы. В этих взглядах столько любви и нежности. Она уже написала ему коротенькую записку с предложением встретиться сразу же после окончания спектакля. В первом антракте она попросит Руди отнести записку Йенсу. Начался спектакль, и Анна тотчас же постаралась взять себя в руки, чтобы успокоиться и немного унять сердцебиение. Она вышла на авансцену, начала декламировать первые строки из своей роли и тут же исподтишка бросила взгляд в оркестровую яму, чтобы встретиться с глазами Йенса.

И, к своему ужасу, обнаружила, что Йенса на месте нет. Вместо него на стуле восседает миниатюрный пожилой мужчина, очень похожий на сказочного эльфа.

К концу первого акта Анна была уже сама не своя от всяких дурных предчувствий. Спустившись со сцены, она попросила Руди заглянуть к ней в гримерную.

– Добрый вечер, фрекен Анна. Как ваши дела?

– Со мной все в порядке, – бодро солгала Анна. – А ты, случайно, не знаешь, куда подевался герр Халворсен? Я смотрю, он сегодня не выступает в составе оркестра.

– Правда? Вот так номер! В первый раз слышу нечто такое, чего пока не знаю сам. Сейчас побегу, выясню, в чем там дело.

– Сделай одолжение.

– Договорились. Но на это уйдет какое-то время. Поэтому я прибегу к вам уже во втором антракте, ладно?

Весь второй акт Анна провела на грани отчаяния. Когда в антракте к ней в гримерную наконец заглянул Руди, она уже была в полуобморочном состоянии от того внутреннего напряжения, в котором пребывала все это время. Неизвестность пугала, и Анна не могла дождаться новостей от Руди.

– Никто ничего не знает, фрекен Анна, – прямо с порога объявил ей мальчик. – Может, он заболел. Одно точно. В театре его сегодня никто не видел.

Анна плохо помнила, как доиграла спектакль до конца. Все было как в тумане. Как только отшумели аплодисменты и закончились выходы на поклоны, она опрометью бросилась к себе в гримерную, торопливо переоделась и, усевшись в карету, велела извозчику везти ее прямиком на квартиру Йенса. Вот экипаж остановился возле знакомого дома, Анна бросила вознице, чтобы тот ее обождал, а сама бегом помчалась к подъезду, вбежала в парадное и так же бегом стала подниматься по лестнице наверх. Запыхавшись, стала что есть силы барабанить в дверь. Но вот в прихожей послышались чьи-то шаги.

Дверь широко распахнулась, и Анна увидела перед собой Йенса. И тут же рухнула в его объятия, обессиленно прошептав:

– Слава богу! Слава богу! Я уже…

– Анна, ты? – Йенс почти силой втащил ее в прихожую. Анна вся дрожала. Он обнял ее за плечи и повел в гостиную.

– Где ты был? Я уже подумала, что ты уехал, и я…

– Анна, прошу тебя, успокойся. Позволь, я все сейчас объясню тебе. – Йенс усадил Анну в кресло, а сам пристроился рядом. – Сегодня я приехал в театр, как обычно, к началу репетиции, и тут Йохан Хеннум объявляет мне, что в моих услугах оркестр более не нуждается. Они уже подыскали себе и другого флейтиста, и другого скрипача. И те сразу же заменили меня. Я поинтересовался у него, отстраняют меня от работы временно или навсегда. И он ответил, что навсегда. Он выплатил мне в полном объеме всю зарплату и отослал восвояси. Клянусь тебе, Анна, я и понятия не имею, за что меня уволили.

– Зато я имею! Ах, боже мой, боже… – Анна обхватила голову обеими руками. – Все дело не в тебе и не в твоем поведении. Все дело во мне. Вчера вечером я объявила герру Байеру, что не могу стать его женой. Тогда он, в свою очередь, сообщил мне, что прекрасно осведомлен о нас с тобой. Представляешь?! И добавил, что позволит мне и дальше жить под одной крышей с ним лишь при одном условии. Если я немедленно порву с тобой. А поскольку я не готова пойти на такой шаг, то должна немедленно покинуть его дом.

– Вот беда! – тяжело вздохнул Йенс. – Теперь все понятно. Вначале тебе предложили покинуть его квартиру, затем мне предложили покинуть оркестр. Наверняка он все рассказал Хеннуму и Джозефсону. Да еще добавил, что я, дескать, дурно влияю на их восходящую юную звезду.

– Прости меня, Йенс. Никогда не думала, что герр Байер способен на такую подлость.

– А я говорил тебе, предупреждал. Помнишь? Еще как способен! – пробормотал Йенс. – Что ж, теперь я хотя бы знаю, почему меня так внезапно выставили за дверь.

– И что ты сейчас собираешься делать?

– Уже делаю. Как видишь, я складываю свои вещи.

– Собираешься уезжать? Но куда? – в ужасе воскликнула Анна.

– В Лейпциг. Куда же еще? Ведь это же очевидно даже слепцу. Здесь у меня нет будущего. Я решил уехать, и как можно скорее.

– Понятно. – Анна опустила глаза, прилагая все усилия, чтобы не расплакаться от такой новости.

– Я собирался написать тебе письмо и оставить его в театре.

– Неужели и правда собирался? Или просто выдумываешь? А на самом деле решил исчезнуть, даже не попрощавшись.

– Анна, родная моя, понимаю, как тебе сейчас трудно. Иди же ко мне. – Йенс заключил Анну в объятия и стал ласково гладить ее по спине. – Но ведь и мне непросто. Я же узнал о своем увольнении всего лишь несколько часов тому назад. Само собой, я намеревался все рассказать тебе. А как же иначе? Если ты еще помнишь, ведь это я умолял тебя поехать в Лейпциг вместе со мной.