– Так, одно дело сделано, – радостно провозгласил Йенс, открывая входную дверь.

Они пошли по запруженным народом улицам. На небольшой площади отыскали какую-то пивную и сразу же уселись за столик. Йенс заказал пиво, а потом они оба уставились на грифельную доску, на которой мелом было нацарапано не очень обширное меню. Анна не смогла прочитать ни единого слова.

– Ну вот! Выбор такой: их хваленые колбаски. Говорят, они тут очень вкусные, правда, пожирнее, чем у нас дома, – начал переводить меню Йенс. – А дальше какой-то Knodel… Только не спрашивай меня, что это такое. Шпик, ну это понятно. Сало, одним словом…

– Заказывай мне то же, что и себе, – устало бросила Анна. Официант принес пиво и поставил на стол миску с черным хлебом. Хотя вода была бы предпочтительнее, но, увидев кружку, Анна схватила ее и с жадностью припала к пиву.

Потом глянула сквозь мутные окна на улицу. На площади было многолюдно. Женщины в подавляющем большинстве облачены в простые темные платья с белыми или серыми фартуками поверх, которые еще больше подчеркивали их бледную кожу и тонкие, чисто немецкие черты лица. Анна ожидала увидеть в Лейпциге более нарядную и рафинированную публику. Ведь ей говорили, что Лейпциг – один из важнейших городов Европы. Но вот по улице проехал старинный экипаж, мельком явив взору модную шляпку с перьями на голове какой-то богатой горожанки.

Наконец подали обед, и Анна в один присест разделалась с жирными колбасками и картошкой. Пиво уже успело ударить ей в голову. Анна улыбнулась Йенсу и посмотрела на него влюбленным взглядом.

– Как мне попросить воды по-немецки?

– Скажи Ein Wasser, bitte, – ответил Йенс и тут же переключил свое внимание на небольшой уличный оркестрик. Несколько музыкантов играли на скрипках, перед ними лежала шапка, куда прохожие бросали монетки. Анна заметила, как Йенс подался к окну, с наслаждением вслушиваясь в звуки музыки.

– Ну разве не прекрасный город, этот Лейпциг? – воскликнул он с жаром. – Вот где наша судьба. Уверен в этом! – Он потянулся через стол и взял Анну за руку. – И как тебе самое начало нашего приключения, любовь моя?

– Я чувствую себя грязной, Йенс. Как ты думаешь, когда мы вернемся в гостиницу, можно ли будет спросить у хозяйки, есть ли у них место, где можно помыться и постирать свою одежду?

Йенс посмотрел на нее тяжелым, немигающим взглядом.

– Анна, очнись! А кто говорил, что она простая деревенская девушка, привыкшая к лишениям и неудобствам? И это все, что ты мне можешь сказать про город Лейпциг?

Анна с тоской подумала о своем родном Хеддале. Вспомнила, как зимой они собирали на дворе чистый снег, потом топили его на огне и мылись в этой воде. А летом вокруг их фермы полно чистых прозрачных ручьев, в которых всегда можно искупаться.

– Прости. Я привыкну ко всему. Постараюсь. Думаю, у меня получится.

Йенс взялся за вторую кружку с пивом, но тут же отставил ее в сторону.

– А знаешь, я даже должен быть благодарен герру Байеру за то, что он почти насильно выпроводил меня навстречу будущему.

– Я рада, что тебе здесь нравится, Йенс.

– Очень нравится! Ты только вдохни полной грудью этот воздух, Анна. Он здесь совсем иной, чем в Христиании. Этот город наполнен творчеством и музыкой. Взгляни, какая толпа народа собралась возле этих уличных музыкантов. Видела ли ты нечто подобное у нас? Да, в этом городе музыка действительно правит бал. И никто не насмехается над музыкантами, не упрекает их в пустячности занятий. Подумать только! И я тоже стану участником этого бала.

С этими словами Йенс осушил вторую кружку пива и, швырнув несколько монеток на стол, поднялся со своего места.

– А сейчас нам надо вернуться к себе. Я возьму рекомендательное письмо от маэстро Грига и отправлюсь вместе с ним прямиком в консерваторию. Вот оно, начало новой жизни, о которой я всегда мечтал.

Возвратившись в пансион, Йенс порылся в своем чемодане и извлек из него драгоценное письмо. Поцеловав Анну, ринулся к дверям.

– Ты пока отдыхай, дорогая. А я скоро вернусь с вином и хорошими новостями.

– А ты спросишь, не могли бы они прослушать, как я пою? – крикнула она ему вдогонку, но дверь за Йенсом уже захлопнулась.

Анна обессиленно опустилась на кровать. Наконец-то до нее дошло, что у этого их так называемого «приключения» есть две стороны, как у той медали. И у нее, и у Йенса своя сторона. Йенс бежал из Христиании навстречу чему-то. Она же убежала от того, что имела. Но главное, думала она, мысленно приходя в полнейшее отчаяние, уже ничего нельзя исправить или поменять.

Через несколько часов вернулся Йенс. Судя по выражению его лица, он пребывал в полной эйфории.

– Когда я переступил порог консерватории и спросил у швейцара, могу ли я увидеть ректора, господина Шлинца, тот глянул на меня, как на деревенского идиота. Тогда я показал ему свое рекомендательное письмо. Он прочитал его и тут же побежал вместе с письмом в кабинет ректора. Представляешь? Через какое-то время тот спустился и попросил меня сыграть на скрипке, затем наиграть одну из своих композиций на рояле. И ты не поверишь! – Йенс энергично рассек кулаком воздух. – Он мне даже отвесил поклон! Анна, он мне поклонился! Потом мы с ним поговорили немного о маэстро Григе. Ректор сказал, что для консерватории большая честь, если в ее стенах будет обучаться протеже самого Грига. Словом, с завтрашнего дня я приступаю к занятиям в Лейпцигской консерватории.

– Ах, Йенс! Как же я за тебя рада! Чудесная новость! – Анна изо всех сил постаралась придать своему голосу как можно больше жизнерадостности.

– Я заскочил по пути в ателье, заплатил закройщику двойную цену, чтобы они к завтрашнему утру подобрали мне что-нибудь приличное. Не хочу, чтобы в консерватории меня посчитали за эдакого простачка из страны фьордов. Ну разве все это не здорово? – Йенс рассмеялся, потом обнял Анну за талию, слегка приподнял ее и закружил по комнате. – Но прежде чем мы с тобой начнем праздновать нашу первую победу, нам надо перебраться на новую квартиру.

– Ты уже что-то подыскал?

– Да. Не дворец, конечно, но гораздо лучше этой убогой лачуги. Ты пока тут складывай вещи, а я пойду рассчитаюсь с хозяйкой. Отдам ей золотые марки. Буду ждать тебя внизу.

– Я…

Анна уже приготовилась сказать, что едва ли она сможет снести вниз чемодан Йенса и свою дорожную сумку, но он уже опять успел скрыться за дверью. Спустя несколько минут Анна, пыхтя от напряжения, с трудом стащила вещи в холл, где ее уже поджидал Йенс.

– Отлично! – воскликнул он. – А сейчас держим курс на наше новое пристанище.

Анна вышла вслед за ним на улицу и с удивлением увидела, что Йенс просто пересек проезжую часть и вошел в дом, расположенный напротив пансиона.

– Я увидел в окне объявление о наличии здесь свободных мест, когда возвращался из консерватории. Заглянул к ним и все разузнал, – пояснил он ей.