Клянусь Пророком, радостно думал он, кто бы мог подумать, что мы возьмем базу с такой легкостью, так мало наших были убиты и вознеслись в рай, когда мы лавиной сокрушили войска у ворот и ворвались в лагерь, а наши братья на базе перегородили взлетные полосы грузовиками, пока другие захватывали самолеты и вертолеты, чтобы не дать шахским предателям ускользнуть. Мы бежали прямо на пули врага с именем Аллаха на устах. «Присоединяйтесь к нам, братья! – кричали мы. – Присоединяйтесь к Божьей революции, помогайте исполнить Божий труд! Придите в рай… не обрекайте себя на муки ада…»

Юноша задрожал и начал выговаривать слова, вбитые в него дюжиной мулл, читавших из Корана, а потом переводивших: «…где пребудут вечно со всеми грешниками и проклятыми людьми левой руки, не вкушая ни освежающих плодов, ни какого-либо питья, но лишь одну кипящую воду или расплавленный металл и смрадные испражнения. А когда пламя ада сжигает их кожу, новая кожа вырастает на них, дабы страдания их не имели конца…»

Он стиснул веки в напряженной молитве: «Дай мне умереть с одним из имен Бога на устах, чтобы я наверняка мог отправиться прямо в райский сад со всеми людьми правой руки и пребывать там вечно, никогда больше не чувствовать голода, не видеть, как братья и сестры из окрестных деревень с жалобным плачем умирают с раздутыми животами, никогда не просыпаться ночью с криком от невыносимости жизни, но быть в раю и там возлежать на шелковых диванах в одеждах из зеленого шелка, где прислуживают чистые цветущие юноши, подносящие кубки, и кувшины, и чаши, истекающие вином, и такие плоды, что тешат нас более всего, и мясо таких птиц, каких мы только пожелаем. И нашими будут гурии с огромными темными глазами, подобными жемчужинам, скрытым в своих раковинах, вечно юные, вечно девственные, среди деревьев, унизанных плодами, в прохладной тени рядом со струящимися водами, не стареющие, вечн…»

Приклад автомата разбил ему нос в лепешку и вдавил в череп, безвозвратно лишив зрения и навсегда превратив в калеку, но не убив, и он без сознания рухнул на снег. Напавший на Релази был солдатом одного с ним возраста. Этот человек торопливо поднял его карабин, прикладом вышиб замок хлипкой двери и распахнул ее.

– Скорей! – прошептал нападавший, потея от страха, и через мгновение в дверь осторожно высунулась голова генерала Валика. Солдат схватил его за рукав. – Быстрей, торопитесь же, ради Аллаха! – тихо скомандовал он.

– Да благословит тебя Аллах, – произнес Валик, стуча зубами, потом бросился назад и вернулся с двумя пачками риалов.

Человек запихнул их в свой боевой комбинезон и исчез так же бесшумно, как и появился. Валик мгновение постоял в нерешительности, слыша в ушах частые удары сердца. Увидев на снегу карабин, он поднял его, зарядил и повесил на плечо, потом схватил свой дипломат, благословляя Бога за то, что революционеры слишком торопились при обыске и не обнаружили двойного дна, прежде чем затолкать их в этот сарай в ожидании предстоящего трибунала.

– Следуйте за мной, – прошептал он своей семье. – Но, во имя Аллаха, не издавайте ни звука. Идите за мной осторожно.

Он плотнее запахнулся в пальто и первым ступил на снег. Его жена Ануш, восьмилетний сын Джалал и дочь Сетаре шести лет замерли на пороге. Все были в горнолыжных костюмах, Ануш поверх своего носила еще норковую горжетку, которая при аресте вызвала издевки «стражей ислама» как открытое свидетельство греховных доходов. «Оставь ее себе, – с презрением бросили они ей, – одного этого достаточно, чтобы осудить тебя!» Ночью она была рада ее теплу. Съежившись на грязном полу холодного сарая, она обернула в нее детей, прижимая их к себе.

– Пойдемте, мои милые, – прошептала она, пытаясь скрыть от них испытываемый ею ужас.

Тело часового мешало им пройти, юноша тихо стонал, лежа в снегу.

– Мама, а почему он спит на снегу? – шепотом спросила девочка.

– Не обращай внимания, милая. Давай поторопимся. А сейчас – ни звука!

Они молча перешагнули через него. У девочки перешагнуть не получилось, и она нечаянно наступила на часового, запнулась и растянулась на снегу. Но не вскрикнула, просто быстро поднялась на ноги с помощью брата. Взявшись за руки, они заспешили вперед.

Валик осторожно вел их по территории. Когда они добрались до ангара, где все еще стоял их 212-й, он вздохнул чуть свободнее.

Этот участок находился на изрядном удалении от основной базы, по другую сторону огромной взлетно-посадочной полосы. Убедившись, что часовых поблизости нет, генерал подбежал к вертолету и осторожно заглянул внутрь кабины. К его огромному облегчению, спящего часового внутри не оказалось. Он попробовал дверцу. Она была не заперта. Как можно тише он отодвинул ее в сторону и махнул рукой остальным. Они молча присоединились к нему. Он помог им забраться внутрь и сам влез за ними следом, осторожно закрыв дверь за собой и заперев ее изнутри. Генерал поудобнее устроил детей на каких-то одеялах под откидными сиденьями, предупредив их, чтобы они ни при каких обстоятельствах не выдавали своего присутствия. Потом сел рядом с женой, накинул на плечи одеяло, потому что сильно замерз, и взял ее за руку. Ее щеки были влажными от слез.

– Потерпи, не плачь. Теперь уже недолго, – прошептал он, успокаивая ее. – Долго ждать нам не придется. Иншаллах.

– Иншаллах, – покорно отозвалась она, – но весь мир вокруг обезумел… Бросить нас в грязный сарай, как преступников… Что же с нами будет?..

– С Божьей помощью сюда мы добрались, так почему нам не добраться до самого Кувейта?

Они прилетели сюда вчера перед самым полуднем. Перелет с места встречи под Тегераном прошел без приключений, радиоэфир безмолвствовал. Его верный шофер, проработавший у него пятнадцать лет, отогнал машину назад в Тегеран с приказом никому не говорить, что они «отправились в свой дом на Каспии».

– В этом побеге мы не доверяем никому, – сказал Валик жене, пока они ждали вертолет.

– Разумеется, – ответила она, – но нам нужно было взять с собой Шахразаду. Это помогло бы ей и Тому Лочарту и гарантировало бы, что он повезет нас дальше.

– Нет, она бы ни за что не согласилась. С чего ей уезжать? – возразил Валик. – С Шахразадой или без Шахразады, но ему доверять нельзя. Он чужак, он не один из нас.

– Было бы разумнее взять ее с собой.

– Нет! – отрезал он, зная, как придется поступить с Лочартом.

Весь полет от Тегерана до Исфахана он просидел впереди рядом с Лочартом. Они шли на малой высоте, избегая населенных пунктов и аэродромов. Когда Лочарт вызвал по радио диспетчера военной базы в Исфахане, их явно ждали. Диспетчерская вышка дала им указания, где садиться, и приказала на связь больше не выходить и соблюдать радиомолчание. Бригадный генерал ВВС Мохаммед Селади, дядя Валика, который договаривался о посадке и дозаправке, встретил их на вертолетной площадке. Приветствия генерала были сдержанными. Поскольку время шло к обеду, он предложил им поесть на базе, прежде чем лететь дальше.

– Но, Мохаммед, ваше превосходительство, у нас полно еды на борту, – возразил было Валик.