— Господи, до чего ж ты грязный, — сказал он, скривив губы.

— Несколько недель скитался.

— Что ж ты домой не пошел, дурак?

— Я не мог пойти домой, после того как поработал на господина доктора.

— Ты слишком серьезно все воспринимаешь, — заметил доктор, — слишком серьезно.

Егор снова заговорил об обещании господина доктора, о том, что у него больше ничего не осталось, ни дома, ни друзей, только надежда вернуться на родину.

— Подложи дров в камин, — перебил доктор Цербе.

Егор выполнил просьбу. Доктор с наслаждением прислушивался, как потрескивают поленья, и спокойно потягивал вино. Вдруг он встал и вынул из шкафа пару старых лакированных туфель.

— Служанка будет завтра мычать, как корова, если увидит после тебя грязь на коврах, — усмехнулся он. — Надень, если подойдут.

Он не положил, но швырнул туфли перед Егором. Очередное унижение. Егор снял мокрые ботинки и натянул туфли доктора на грязные, стертые ноги.

— Не жмут?

— Нет, — сказал Егор, хотя туфли были малы.

Доктор приподнял бокал вина, посмотрел на свет и долил Егору водки.

— Нет, больше не хочу.

— Пей. Тебе пойдет на пользу, — приказал доктор Цербе.

Егор выпил, хотя знал, что лучше этого не делать.

Он согрелся, одежда почти высохла. Вдруг доктор Цербе потянул носом:

— Ты давно не мылся?

Егор покраснел от стыда и опять начал оправдываться, что долго скитался в поисках заработка, потому что герр доктор его прогнал.

— Иди в ванную и помойся, — перебил доктор Цербе. — Я найду тебе одежду.

Егор помнил, что пришел сюда не за милостыней. Он пришел потребовать то, на что имел право, но снова подчинился.

— Ванну после себя вымой хорошенько, — добил его в спину доктор Цербе. — Воды не жалей.

Когда Егор помылся и вернулся в кабинет, доктор и вовсе перестал скрывать презрение. Теперь он ничуть не боялся молодого человека, который ворвался к нему в дом. Лицо Егора раскраснелось, взгляд стал ясным и невинным. Одежда, которую дал ему доктор, оказалась мала. В белой выглаженной рубашке, слишком коротких полосатых брюках и узких лаковых туфлях он выглядел смешно и нелепо. Доктор не посчитал нужным сдерживать смех.

— Герр доктор смеется надо мной? — спросил Егор, хотя даже не сомневался.

— Положи дров в камин, — сказал Цербе.

Егор выполнил приказ.

— Теперь налей мне вина. Себе тоже.

— Я больше не буду пить, — попробовал Егор отказаться.

— Пей, я сказал. Так надо.

Егор выпил. Вдруг доктор Цербе наклонился к нему и ущипнул за щеку.

— Ты красивый мальчик, — сказал он. — Но очень глупый.

Егору не понравилось ни такое обращение, ни прикосновение холодных, костлявых пальцев.

— Черт, я вам не мальчик. И я требую того, что вы мне обещали, — опять затянул он.

Доктор Цербе повторил, что он о нем думает: да, он красивый, но глупый. Доктор Цербе взял его на службу, потому что верил в него и в его расу, вот и наобещал ему с три короба. Но к сожалению, он переоценил его способности. Вот почему так получилось.

— Видишь ли, мальчик, ты ни на что не годен, говорю тебе прямо, — бросил доктор Цербе ему в лицо. — Что скажешь?

Егор удивленно посмотрел на доктора, а тот вдруг придвинул стул поближе и заговорил тихо и мягко, как отец с только что наказанным ребенком.

Егор не должен думать, что он, доктор Цербе, несправедлив с ним, что он ему враг. Чушь! Он всегда жалел бедного мальчика. Если он его прогнал, то лишь потому, что Егор говорил глупости, требовал невозможного. Естественно, у доктора кончилось терпение, но он готов все простить и даже помочь. На службу он его, конечно, больше не возьмет, для этого нужно проявлять инициативу, обладать энергией и даже фантазией. Одним словом, нужны способности, которых у Егора Карновского, к сожалению, нет. Доктор найдет для него что-нибудь попроще. Он давно хочет избавиться от старой служанки, эта чертова корова все время сует нос, куда не просят, высказывается, хотя ее ни о чем не спрашивают, и вообще умному человеку нечего связываться с женщинами. Доктор уже не раз об этом думал. Если Егор будет благоразумным, послушным мальчиком, он охотно возьмет его в услужение. За это он будет его кормить, одевать и даже давать карманные деньги. Ведь в таком возрасте они очень нужны, не так ли?

— Что ты об этом думаешь? — спросил доктор Цербе.

Егор не ответил. Доктор Цербе заговорил еще мягче.

Пусть Егор не думает, что в этом есть что-то унизительное. Надо смотреть на вещи философски, как он, доктор Цербе. Не стоит бунтовать против судьбы, лучше ей покориться. Егору пора бы знать: сколько существует мир, столько люди делятся на две категории, на господ и слуг. Только узколобые моралисты считают, что это можно изменить, но мыслителям ясно, что это вечный закон. Он, Егор, не способен стать господином, видимо, боги не были к нему столь милостивы. Лучше с этим смириться, и все будет хорошо.

— Что ты об этом думаешь? — повторил он вопрос.

Егор по-прежнему не отвечал. Цербе пошел дальше. Ему всегда казалось дурным тоном держать в доме женщин, этот обычай пошел от католических священников, но это не подобает человеку с тонким вкусом. Древние греки, мудрецы и философы, больше понимали в жизни. Они никогда не окружали себя женщинами, но брали в услужение мальчиков. Они выбирали их в лучших семьях побежденных народов. Взяв Иерусалим, они тоже угнали в плен мальчиков из благородных семейств и продали их богатым философам. Доктор Цербе в душе тоже грек, и он не прочь иметь в доме красивого мальчика, благоразумного и послушного.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он в третий раз.

Егор молча смотрел на него мутным взглядом голубых глаз. Посчитав, что вопрос решен, доктор Цербе наполнил бокалы.

— Давай выпьем на брудершафт. — И, залпом осушив бокал, он поцеловал Егора прямо в губы.

Егор быстро отодвинулся, но Цербе снова потянулся к нему.

— Милый, — шептал он.

Он тяжело дышал, а слабые руки с тонкими обезьяньими пальчиками уже срывали с Егора одежду.

Все поплыло у Егора перед глазами, он видел перед собой двух человек: это был то доктор Цербе, то доктор Кирхенмайер, который выставил его на позор перед всей гимназией имени Гете. То же бледное, морщинистое лицо, голый череп, глаза, похожие на грязное стекло, такой же скрипучий голос. Одновременно с отвращением и гневом Егор почувствовал силу в руках. Перед ним шевелилась гадкая, отвратительная тварь. С книжной полки на него смотрела статуэтка из эбенового дерева, африканская богиня с увеличенными половыми признаками. Егор схватил статуэтку и с размаху опустил на блестящий лысый череп маленького человечка в шелковом халате.