Кибальчич рассчитал на этот раз сам и точно — 7 пудов динамита, уло­женные под опоры моста, должны поднять экипаж царя на воздух вместе с самим мостом.

В непромокаемых гутаперчивых подушках весь динамит был удачно спущен на дно реки. Провода вывели на стоявший у берега дощатый плот, где прачки стирали белье в реке. На этом плоту народовольцы и должны были соединить провода нового динамитного «подарочка» царю.

17 августа рано утром к мосту приближалась царская коляска, плотно окруженная казачьим эскортом. Резво мчались лошади. Экипаж и ка­заки буквально пролетели по Каменному мосту, и... никакого взрыва не последовало!

Все объяснялось в этот раз совсем прозаично: проспал один из главных участников покушения — народоволец Тетерка. У него не было часов. Он прибежал к мосту, когда карета уже пронеслась.

Так что Господь еще раз спас государя, и покушение не состоялось. И если верить цыганке, по-прежнему два покушения отделяли госуда­ря от смерти.

СЮРПРИЗ В КРЫМУ

Поздним вечером того же 17 августа императорский поезд отправил­ся в Ливадию.

На вокзал привезли княгиню Юрьевскую с детьми. Теперь, после же­нитьбы, она всюду ездила вместе с ним — и в Царское Село, и в Петергоф. Она объявила ему, что после того случая на железной дороге, боль­ше не отпустит его одного. Если погибнуть, то вместе. Но прежде княги­ня ездила в другом вагоне, и сопровождавшие царя сановники привычно делали вид будто не знают, кто эта дама. И вот теперь случилась маленькая революция — княгиню с детьми проводят в царский вагон. И она занимает купе покойной императри­цы. Свита изумлена. Ведь решено было считать брак тайным в течение всего траурного года.

Но главная неожиданность ждала свиту в Ливадии. По приезде в Крым княгиня Юрьевская не отправилась, как обычно, на маленькую виллу в Бьюк-Сарай. Вместе с императором она приеха­ла в Ливадийский дворец. Во дворце император распорядился посе­лить княгиню в апартаментах покойной императрицы.

И вслед за Лорисом поняла и свита: тайный брак кончается. Грядет новая императрица.

В Ливадии они все время вместе. Они выезжают вместе в его коляс­ке. Или вместе скачут верхом, вместе играют с детьми в парке и вече­ром вместе сидят на верхней веранде. И, обнявшись, молча смотрят в море. Они вместе и когда приходит Лорис обсуждать грядущее великое по­трясение — начало Конституции!

30 августа главный проводник будущей реформы — ее лицо — ге­нерал от кавалерии, генерал-адъютант, министр внутренних дел граф Лорис-Меликов получает высший орден империи — Андрея Перво­званного.

Так император укрепляет верного сподвижника. Перед тем как на него обрушится все негодование двора и могущественных ретрогра­дов.

ВЕЛИКИЙ ПРОЕКТ

Работа идет каждый день. В Ливадию вызываются министры. Это был план участия выборных представителей от земств и городов в законодательной деятельности Государственного совета. То, что когда- то он поручал разрабатывать министру Валуеву, то, о чем говорил пе­ред взрывом Зимнего дворца с великим князем Константином Нико­лаевичем и не решился сделать тогда...

И вот — решился теперь.

Эта скромная для Европы реформа была подлинной революцией для России.

Впервые выборные представители могли участвовать в принятии за­конов. Святая святых — самодержавие нарушалось, точнее разрушалось этими выборами. Преобразованный Государственный совет, конечно, не мог считаться парламентом, но мог стать его зародышем и предше­ственником. В русской истории реформу назовут «Конституцией Лориса-Меликова».

Это не была еще конституция. Но, как вскоре скажет император наследнику: «Мы идем к Конституции».

Так готовился следующий после отмены крепостного права удар по азиатскому прошлому.

Но решившись на этот проект, государь начинает любимую игру — он сомневается. Привычно плачет. Мучается и сам мучает. Но Лорис ус­пел его изучить. Все как всегда: государь хочет, чтобы все вокруг настаивали... а он продолжал бы сомневаться. И они вовсю усердствуют: вме­сте с Лорисом настаивает Катя.

В это время наследник вместе с семьей приезжает к государю в Ливадию. И во дворце он увидел новый порядок: в комнатах матери обитала она. И это теперь, когда не кончился траур по матери!

Наследник был оскорблен, а умная цесаревна поняла, что затевает­ся нечто очень серьезное. И это — первые шаги ненавистной княгини к престолу.

И наследник взбунтовался. Он объявил отцу: ситуация стала для них невыносимой, и они решили уехать — отправятся в Данию к родите­лям цесаревны. На это последовал истинный ответ самодержца: «Тог­да ты тотчас перестанешь быть наследником престола».

Бунт сына был подавлен. Более того, цесаревичу пришлось, сжав зубы, выказывать расположение княгине!

Но отец щадил его чувства.

Каждое воскресенье император приглашал вызванных в Ливадию ми­нистров на обед. Теперь в одно воскресенье за обеденным столом ря­дом с царем сидели сын и цесаревна. Но уже в следующее воскресенье наследника с цесаревной отправляли на долгую прогулку — в гости к великим князьям (их дворцы были здесь же — в благословенном Кры­му). И тогда за столом рядом с царем сидела княгиня Юрьевская. Го­сударь познакомил ее с министрами. Она все больше становилась госу­дарыней.

Наследник с семьей вернулись в Петербург.

ЗАВЕЩАНИЕ

Все шло великолепно. Но предчувствия беспокоят царя. Несмотря на все успехи Лориса, в этом затишье было что-то грозное. И чем ближе возвращение в опасную столицу, тем отчетливее его мысли о смерти.

11 сентября из Ливадии последовало распоряжение императора о переводе в Государственный банк 3 302 900 рублей на имя Екатерины Михайловны Долгорукой. Он написал: «Ей одной я даю право распо­ряжаться этим капиталом при моей жизни и после моей смерти».

И в начале ноября он пишет из Ливадии вслед уехавшему сыну:

«Дорогой Саша! В случае моей смерти поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с пер­вого же дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, застав­ляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком... При жизни моей жены наши дети должны ос­таваться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, то я желаю, чтоб их опекуном был назначен генерал Рылеев или другое лицо, по его выбору и с твоего согласия. Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким об­разом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недви­жимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имуще­ство никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состо­яние, и между нами было условленно, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено меж­ду нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей. Пока наш брак не будет объяв­лен, капитал, внесенный мною в Государственный банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною.