В свою очередь, правительство Рейно 12 июня запретило английским бомбардировщикам действовать по итальянским городам с аэродромов на юге Франции.

10 июня правительство Рейно, покидая Париж, обратилось к Президенту США Рузвельту с отчаянной просьбой о помощи. Соединенные Штаты могли предъявить Гитлеру ультиматум, требуя остановить наступление во Франции. Наконец, янки могли предложить свои посреднические услуги в деле заключения перемирия. Однако Рузвельт решил пока воздержаться от прямого вмешательства в европейские дела и отправил в Бордо, куда перебралось французское правительство, ответ, полный пустых обещаний, а также намекнул на желательность ухода французского флота в порты Англии и США.

Итак, Англия и США отказали Франции в поддержке. Хуже же всего было то, что французская армия, за исключением отдельных частей, обратилась в бегство. Наиболее храбрыми и воинственными оказались французы, находившиеся по ту сторону Канала.

В такой ситуации 16 июня 1940 г. правительство Рейно отклонило предложение Англии об образовании «органического союза», то есть о создании двуединого англо-французского государства.

В тот же день британский кабинет отдал приказ о полной эвакуации всех английских войск из Франции. В ночь на 17 июня в Бордо было сформировано новое французское правительство во главе с маршалом Петеном — героем Первой мировой войны. Находившийся в тот момент в Лондоне генерал Шарль де Голль отказался повиноваться новому правительству и по британскому радио обратился к населению Франции с призывом продолжать войну с Германией.

22 июня 1940 г. в Компьене, в том же самом вагоне, где было подписано перемирие в 1918 г., французские представители подписали капитуляцию. Через два дня британское правительство признало генерала де Голля «руководителем всех французов». 1 июля состоялся переезд правительства Петена в небольшой курортный городок Виши.

Согласно условиям перемирия, под контролем правительства Виши осталась лишь южная часть Франции. Северная же часть страны и все атлантическое побережье были оккупированы германскими войсками. Весь французский флот остался в подчинении правительства Виши. Небольшая часть французских кораблей, находившаяся в портах Англии и в Александрии (Египет), была силой захвачена англичанами, а остальные корабли перешли в средиземноморские порты Франции и в порты ее африканских колоний — Мерс-эль-Кебир, Касабланку, Дакар и т.д.

Следует заметить, что после капитуляции Франции как Гитлер, так и Петен со своими министрами считали весьма вероятным заключение мира в ближайшие недели. Виши надо было бы попытаться воздействовать на Москву, чтобы Советский Союз сказал свое веское слово и тем самым обеспечил бы миро и европейское равновесие. Понятие «европейского равновесия», по которому Россия, оказавшись со временем под угрозой со стороны Германии, наверняка пожелала бы предпринять меры для самосохранения, что рано или поздно привело бы ее к поддержке Франции, составляло идейную основу всей миссии Лабона в Москве[236].

Министерство иностранных дел, особенно в период Бодуэна и генерального секретаря Шарля-Ру, то есть до встречи в Монтуаре, видимо, разделяло в общем и целом идею, согласно которой, Франции стоило попытаться установить хотя бы минимальное равновесие, заручившись определенной поддержкой со стороны Москвы. Бодуэн телеграфировал Лабону: «Вы сможете... воспользоваться вашими беседами, чтобы высказать эту идею западного противовеса, которую русские всегда рассматривали как главную пользу от Франции»[237].

При этом в Виши настаивали, чтобы Москва направила к ним посла, а не довольствовалась, как это имело место, поверенным в делах. Не давая согласия на отправку представителя на уровне посла, Москва тем не менее 10 октября 1940 г.. сделала определенный шаг, предложив назначить поверенным в делах руководителя Западного отдела Наркомата иностранных дел А. Богомолова, намного более важного дипломата, чем его предшественник Иванов, и дав понять, что позже он может быть повышен в звании до уровня посла.

11 января 1941 г. начальник армейской разведывательной службы правительства Виши, полковник Риве получил отчет от очень надежного информатора, в котором сообщалось, что Гитлер принял решение о нападении на Советский Союз. 21 января адмирал Дарлан заявил американскому послу Леги, что немцы непременно нападут на СССР, что его участь будет быстро решена, после чего победоносный рейх «установит в Европе новый порядок». Маршал Петен и его окружение надеялись, что увязший в России Гитлер пойдет на существенные уступки французам.

В середине марта 1941 г. французы получили от Москвы важный сигнал (до этого, после заключения Францией перемирия с Германией, советское правительство избегало любых серьезных переговоров) — если раньше Богомолов был просто поверенным в делах, то теперь его назначили послом. Более того, 10 апреля 1941 г. в беседе с заместителем директора Европейского отдела Министерства иностранных дел Бресси Богомолов сделал интересное заявление: «Сейчас у вас нет друзей. Вы изолированы и одиноки. Дружба с такой великой страной, как Советская Россия, — это стоящая вещь. Надеюсь, что французское правительство, как и мы, понимает это и желает укрепить отношения, которые мы должны поддерживать». Затем Богомолов сказал о возможности возобновления торговли между двумя странами и обратился с двумя важными посланиями к руководству Виши: «Мы хотим жить в мире и оставаться вне конфликта. Мы поддерживаем добрые отношения с Германией и желаем также поддерживать добрые отношения с Францией»[238].

В Виши поняли намеки Москвы. Уже 11 апреля 1941 г. заместитель директора Европейского отдела МИД Франции отметил в памятной записке: «Нам, пожалуй, имеет смысл строить наше будущее, твердо следуя по пути сближения с единственной в Европе великой державой, до сих пор остающейся вне конфликта»[239].

18 февраля 1941 г. Лабон высказал мысль о том, что российская нефть могла бы стать элементом достижения компромисса, который позволил бы положить конец «братоубийственной» войне, удовлетворив потребности Германии и Европы.

Вскоре после заявления Богомолова в Виши решили заменить Лабона на Бержери, что было следствием больших изменений в политике в отношении СССР. Гастон Бержери был политиком левых радикальных взглядов. Некоторое время он был женат на Л. Красиной, дочери первого советского посла во Франции.

26 апреля 1941 г. Бержери прибыл в Москву. В отличие от Лабона Бержери имел точные инструкции, основанные на записке, которую он перед своим отъездом направил Петену и которую маршал и Дарлан одобрили, уполномочив Бержери представлять сделанные в ней выводы как позицию французского правительства. На первой же встрече с Молотовым, состоявшейся 28 апреля, французский посол выложил эти выводы: «Политика, которую стремится проводить французское государство, — это то, что называют политикой европейского сотрудничества. Она не вытекает из поражения, которое потерпела Франция, или из какой-либо враждебности в отношении Англии. Она выражает историческую необходимость, которая должна была осуществиться еще в начале XIX века, которая должна была осуществиться в 1919 году и которая должна осуществиться завтра же, если рейх не выйдет в итоге победителем из конфликта.