прибыло отправленное Ермаком посольство атамана кольцо с ходатайством принять новые земли под царскую руку, отношение к Ермаку изменилось, и он был пожалован «государевым жалованием».

Для закрепления новых владений в Сибири стали строить остроги и направлять туда служилых и ратных людей. Но чтобы их кормить, требовалось много хлеба, а везти этот хлеб из европейской части страны было слишком далеко и дорого. Поэтому было повелено переводить в Сибирь из Поморья крестьян для возделывания государевой пашни. Однако основную массу переселенцев составили «новопришедшие по своей воле», т. е. беглые крестьяне. Поскольку хлеба требовалось все больше, а край нуждался в освоении, отсюда беглых возвращать помещикам было не принято. И по всей Сибири, вплоть до Дальнего Востока, появляются все новые очаги крестьянского земледелия.

В 1622 г. в Сибири числилось русского населения 15 тыс. чел., в том числе 6,5 тыс. составляли казаки. В 1662 г. русских было уже 73 тыс. Это было еще очень мало. По словам одного автора, «70 тысяч русских жителей обитало на площади 4,5 млн верст, по которой разъезжали 288 тысяч туземцев на оленях, собаках, лошадях и верблюдах» [14, с. 496]. К 1709 г. русское население в Сибири удвоилось. Теперь русских было 152 тыс. чел., причем свыше 80 тыс. из них составляли крестьяне.

Население всей России в середине XVI в. составляло 6,5 млн чел., т. е. два человека на 1 кв. м. Деревни обычно были невелики – 2–3 двора, причем точных границ ее сельскохозяйственных угодий не было. Они определялись тем, «куда соха, коса и топор ходили». Поэтому в общине, которая называлась «миром», не практиковалось пока уравнительное землепользование. Поскольку земли было много, крестьянин брал себе участок «по силам».

Средняя величина запашки крестьянского двора составляла 5-10 десятин. Учитывалась в «писцовых книгах» и подлежала обложению лишь постоянная, «живущая» пашня вокруг деревни. Росчисти, заимки на лесных полянах ускользали от обложения.

В средней полосе преобладало трехполье, причем сеяли преимущественно рожь, овес и ячмень. На севере сохраняли господствующее положение подсечная и переложная системы. Урожайность была невысокой: рожь давала в среднем сам-2,5, овес – сам-1,9. На государевой пашне в Подмосковье она была немного выше: рожь давала урожай сам-3, овес – сам-2,5 [16, с. 42].

В крестьянском хозяйстве земледелие традиционно сочеталось с животноводством. В Бежецком уезде на двор приходилось 2 лошади, 2–3 коровы, овцы и свиньи. В деревнях Дмитровского уезда самый бедный крестьянин имел лошадь, корову, бычка, до десятка овец. В северных уездах, где условия для земледелия были хуже, на двор приходилось больше скота. Несколько выше был уровень хозяйства у приборных служилых людей, которые, в сущности, были тоже крестьянами. Они имели по 2–3 лошади, засевали больше земли и хлеба получали в избытке.

Крестьянин нес государево тягло натурой и трудом, платил оброк владельцу и делал всякое господское изделие. Оброк обычно составлял пятый, четвертый или третий сноп с крестьянского поля. Но в состав оброка, в зависимости от занятий крестьян, входили также мясо, яйца, куры, холсты, масло и сыр, а также овчины, лопаты, кадки и т. п.

В начале XVI в. барская запашка составляла 10–12 % всей пашни, к концу века ее доля увеличилась до 25 % и продолжала расти, составив к началу XVII в. до 1]3 всей пашни.

Особое место в эксплуатации крестьян занимала «государева десятинная пашня». Она называлась десятинной, потому что предполагалось, что десятую часть своего труда крестьянин должен отдавать государству. В сущности, это была государственная барщина. Практически эта норма не соблюдалась. Например, в Сибири в 20-х гг. XVII в. крестьянин на каждые четыре десятины своей пашни должен был обрабатывать десятину казенной. Правда, это крайний случай. Десятинная пашня была не везде. Хлеб с десятинной пашни предназначался для служилых людей, поэтому практика десятинной пашни особенно широко использовалась в пограничных землях, в Сибири, а также на дворцовых землях Подмосковья, т. е. на барской запашке самого царя. Но служилые люди довольно скоро обзаводились собственным хозяйством, десятинная пашня оказывалась не столь уж необходимой, и работа на этой пашне все более заменялась «посопным хлебом» – натуральной податью зерном в пользу казны.

11.4. Город, ремесло и промыслы

По своей величине, по численности населения наши города этого времени не уступали западноевропейским. Герберштейн утверждал, что Москва была больше Лондона. Правда, обширность, территории города в значительной степени определялась тем, что в покрытой лесами стране города были деревянными, а следовательно, одно-, двухэтажными. Деревянными в основном были и городские укрепления. Правда, Московский кремль был кирпичным, каменными были и детинцы других крупнейших городов, но даже Московский посад был обнесен земляным валом с деревянными укреплениями. В Западной Европе крепостные стены не давали городу разрастаться вширь, площадь внутри города экономилась, и дома росли ввысь. Наши деревянные города часто горели вместе с деревянными укреплениями, а новые стены было не обязательно возводить на месте прежних. Место не экономилось. Город стремительно разрастался вширь. При усадьбах посадских людей располагались огороды и сады, а между отдельными слободами оставались пустыри. Горожане обычно наряду с другими занятиями занимались и сельским хозяйством, имели пахотную землю, не говоря уже о пастбищах и покосах за пределами города. Все это придавало городу вид большой деревни. Немногочисленные каменные строения, сохранившиеся от пожаров до нашего времени, в основном церкви и монастыри, не меняли общей картины.

Но не это служило главным отличием наших городов от западноевропейских. Там были города-республики, города-коммуны во главе с выборными органами горожан. «Городской воздух делал человека свободным», существовали городские вольности, обеспеченные законом. Горожане объединялись в свои корпорации, ремесленные цеха и купеческие гильдии, и под их защитой в городах процветали ремесло и торговля. У нас не было ни цехов, ни гильдий. Во главе городов стояли царские наместники, и произвол этих наместников и их административного аппарата был практически ничем не ограничен.

В чем заключались причины такого коренного различия в положении русских и западноевропейских городов? Как уже говорилось, с разрушением городов в период монгольского завоевания ликвидировались и городские вольности, ликвидировался статус «своеземских» городов. Восстанавливались старые и строились новые города уже по велению князей, и естественно, о восстановлении вечевых собраний, направленных, в сущности, против власти князя, речи быть не могло.

Отголоски вечевого строя проявлялись только во время народных восстаний. Например, в ходе московского восстания 1382 г. «люди сташа вечем».

Но здесь действовало еще одно обстоятельство. В Западной Европе короли в борьбе за укрепление центральной власти против феодальной раздробленности, т. е. крупных феодалов, опирались на поддержку городов. Горожанам была нужна сильная королевская власть для экономической стабильности, против феодальной раздробленности, препятствовавшей развитию торговли. Поэтому переход от феодальной раздробленности к централизованным государствам означал