Когда массивные двери затворяются за ним, я откидываюсь на спинку и выдыхаю. Больше всего на свете мне хочется подняться к себе и уснуть.

Похоже, Кэл чувствует себя точно так же. Он ерзает на троне, как будто собираясь встать.

– Пожалуй, это подводит итог всему, – произносит он полным усталости голосом.

Король демонстративно обводит нас взглядом, словно перед ним верные советники, а не сомнительные союзники. Возможно, он полагает, что сумеет добиться верности, если будет хорошо играть свою роль.

«Удачи».

Королева Анабель проворна, но ласкова; она кладет руку ему на плечо, чтобы остановить. Кэл тревожно замирает под ее прикосновением.

– Нужно договориться по поводу коронации, – напоминает она с безмятежной улыбкой.

Кэла, кажется, раздражает эта перспектива – ну или то, что бабушка его чересчур опекает.

– Ее надо устроить как можно скорее – хотя бы и завтра. Никакой лишней суеты, сугубо официальная церемония.

Воло, который не желает оставаться в тени, подпирает рукой бородатый подбородок. Чуть заметное движение – и явное требование внимания.

– Нужно еще разобраться с Новым городом, не говоря уж о вашей свадьбе, – он переводит взгляд с Кэла на Эванжелину.

Если бы не их профессиональная выдержка, наверное, оба содрогнулись бы.

– Потребуется несколько недель, чтобы подготовить…

Но я нахожу удобную зацепку.

– Не могли бы вы разъяснить, в чем проблема с Новым городом? – спрашиваю я, сев так, чтобы видеть Воло как следует.

Он смотрит на меня, и его серые глаза становятся почти черными от отвращения. У Фарли, которая сидит рядом со мной, кривятся губы, но она быстро придает лицу нейтральное, бесстрастное выражение.

Анабель отвечает, прежде чем Воло успевает что-нибудь сказать или, быть может, наброситься на меня за грубость.

– Нет нужды обсуждать это прямо сейчас, – говорит она, по-прежнему держа руку на плече Кэла.

Кэл смотрит на меня с подозрением – что я сделаю и как отреагирует Самос? Он поджимает губы и морщится, словно намекая: «Смени тему».

«Ни за что, Калор».

– Напротив, это надо обсудить, – говорю я. Мой голос звучит уверенно и звонко – это холодное эхо Мэриэны Титанос. Оружие, которое вручили мне Серебряные. – В числе прочих вещей.

Кэл поднимает бровь.

– А именно?

Премьер откашливается и подхватывает свою реплику в нашем торопливо спланированном и едва отрепетированном разговоре. Но Дэвидсон – опытный политик и дипломат. Его слова не кажутся обдуманными заранее. Он хорошо играет свою роль – и говорит как настоящий оратор.

– Ясно, что Озерный край и принц Бракен, не говоря уж о прочих пьемонтских принцах, не намерены оставлять Норту в покое, – говорит он, обращаясь к Серебряной знати. Особенно к Кэлу, которого нужно убедить. – Ваша страна объединилась, но она ослаблена страшной войной. Два крупнейших форта разрушены либо выведены из строя. Вы полагаетесь на поддержку знатных семей, но они еще не принесли вам присягу. Королева Сенра не похожа на человека, который упустит такой шанс.

Кэл немного расслабляется, с плеч словно сваливается огромный груз. Озерные – гораздо более простая тема, чем угнетение Красных. Он смотрит на меня, почти подмигивая, как будто все это – забавная игра, своего рода флирт. А не загонная охота.

– Согласен, – отзывается он, благодарно кивнув. – Поскольку наш собственный альянс силен, мы можем защитить Норту от любого вторжения, с севера или с юга.

С лица Дэвидсона не сходит благостное выражение.

– Кстати.

Я собираюсь с духом, поджав пальцы ног. В груди растет жар. Я говорю себе, что не надо ничего ожидать. Я достаточно хорошо знаю Кэла и могу угадать, что он скажет. Тем не менее, есть маленький шанс, что он изменился. Что я его изменила. Или что он слишком устал сражаться, ему надоело кровопролитие, он пресытился злодеяниями, которые совершили его сородичи.

Кэл, кажется, не понимает, к чему клонит премьер, но Анабель видит Дэвидсона насквозь. Ее глаза превращаются в щелки, как у змеи. Воло смотрит так, как будто желает пронзить нас всех метко направленными шипами.

Дэвидсон свешивает руку с подлокотника, незаметно для остальных. Она светится тускло-синим – он готов заслонить нас от удара. Однако его лицо остается неизменным, голос по-прежнему звучит ровно и решительно.

– Теперь, когда ваш брат низложен и вы намерены занять трон, я бы хотел предложить другой вариант.

– Какой? – спрашивает Кэл, все еще не в состоянии – или не желая – понять.

Неприкрытое бешенство Воло и Анабель дает мне передышку. Как и Дэвидсон, я опускаю руку и призываю искры.

Дэвидсон продолжает, хотя Серебряные король и королева глядят на него хмуро.

– Много лет назад Свободная республика Монфор была не такой, как сегодня. Она представляла собой лоскутное одеяло из королевств и княжеств под управлением Серебряных, как сейчас Норта. В горах шла гражданская война…

Пусть даже я знаю, что он собирается сказать, мне, тем не менее, становится зябко.

– О мире не шло и речи. Красные умирали в битвах за Серебряных. За их гордость, за их власть.

– Звучит знакомо, – бормочу я, не сводя глаз с Кэла.

Я оцениваю его реакцию, отмечая малейшие изменения в лице. Губы сжаты, темные брови сдвинуты. Челюсть напряжена. Вдох, выдох. Как будто я пытаюсь прочесть картину или уловить запах песни. Тщетно и невозможно.

Голос премьера набирает силу. Дэвидсон буквально сияет.

– Лишь путем восстания, – говорит он, – союз Красных, укрепленный всё возрастающим числом Непримиримых, а также Серебряных, сочувствующих нашей доле, смог преобразовать Монфор в демократическое государство, которым наша страна является теперь. Это потребовало жертв. Унесло много жизней. Но прошло десять лет, и мы стали лучше. И прогресс растет с каждым днем, – удовлетворенный, он откидывается на спинку кресла, по-прежнему не обращая внимания на убийственные взгляды Анабель и Воло. – Надеюсь, ты попытаешься сделать то же самое, Кэл.

«Кэл».

Это имя здесь, в то время как он сидит на троне с короной на голове, имеет недвусмысленное значение. Даже до Кэла, кажется, доходит. Он моргает – раз, другой, – собираясь с духом.

Прежде чем он успевает ответить, Фарли расправляет плечи, готовая вступить со своей репликой.

Ее генеральские квадратики поблескивают, бросая на лицо Кэла резкие блики.

– Прямо сейчас у нас есть возможность, которой не будет больше никогда. Норта раздроблена и молит о воссоединении, – говорит она.

Фарли не такой хороший оратор, как Дэвидсон, но и не новичок. Алая гвардия назначила ее своим голосом несколько месяцев назад – и Фарли выбрали не без причины. В ней достаточно огня и веры, чтобы пробудить даже самые холодные сердца.