«Рузвельт» государь провёл встречи с давними компаньонами – Лазарем Соломоновичем Поляковым и Горацио Осиповичем Гинцбургом. Тема бесед осталась за закрытыми дверями рабочего кабинета монарха, а по результатам встречи Гинцбург и Поляков добровольно передали все свои доли в совместных с монархом предприятиях под управление банка «Урсус». Оба банкира сохранили себе жизни, но до конца своих дней жили в Кремле под домашним арестом. Для прочих же ушлых дельцов, особенно представителей «богоизбранного народа», наступили нелёгкие времена.

Развивая успех и действуя с личного царского одобрения, оперативники и следователи раскрутили сотни незаконных схем финансовых махинаций, осуществлённых банковским сектором России за последнюю четверть века. Чрезвычайное положение давало право, не откладывая вопрос в долгий ящик, вернуть в казну хотя бы часть средств, похищенных и разворованных, а также конфисковать всё имущество коррупционеров и казнокрадов.

Посовещавшись с командой единомышленников, Владимир Александрович ввёл в курс дела Гиляровского, попросив Владимира Алексеевича максимально объективно подготовить общественное мнение к грандиозному перераспределению частной собственности в пользу государства. Страну, по сути, ждала национализация (с последующей передачей предприятий в надёжные руки Второва и К) в огромных масштабах, и императору требовалась поддержка со стороны широких народных масс.

Между тем боевые действия шли своим чередом. Вильгельму II не особо понравилось то, что русские сделали с Турцией; в телеграмме, направленной царю, кайзер выразил сожаление о том, что Россия не посоветовалась со своим лучшим союзником. В ответной телеграмме Владимир Александрович гарантировал немцам их права на железную дорогу до Багдада и далее, а также намекнул, что будет не против увидеть на греческом троне более молодого короля.

Вильгельм понял намёк правильно, благо Берлин с некоторых пор старательно готовил смену власти в Афинах… Новый король Греции Константин I сразу же по восшествии на престол объявил войну Турции и попросил у кайзера военной помощи от возможной агрессии со стороны Англии. Вильгельм II тотчас объявил, что его долг – помогать и защищать нового союзника; в перспективе это означало прямой выход Германии к Средиземному морю и утверждение на нём кайзерлихмарине.

В войну против турок дружно вступили Болгария, Румыния, Сербия и Черногория, сделав положение османов на Балканах безнадёжным. Италия заявила свои права на Триполитанию и Киренаику, отправив к берегам Ливии десятки боевых кораблей и транспортов с десантом.

После того как победоносная эскадра Чухнина пару раз использовала Циндао в качестве маневренной базы, Лондон обвинил Берлин в злонамеренном нарушении международного права и нейтралитета. После военного переворота в Афинах Великобритания разорвала с немцами дипломатические отношения; за пару часов до объявления войны Германии английский флот покинул Балтийское море. Швеция сразу же объявила о своём нейтралитете.

Взяв Константинополь, русские полки продвигались на запад навстречу болгарам, а на юго-западе подошли к полуострову Галлиполи, где столкнулись с британской морской пехотой. Адмиралы Королевского флота продемонстрировали мастер-класс на тему морской силы – «Террибл» и «Пауэрфул» одним рейсом перебросили из Портсмута две бригады морпехов, которые преградили путь нашим войскам. Оба крейсера сразу же ушли на Мальту, куда спешно прибывали войска из метрополии.

Почти ежедневно получая подкрепления, английские морпехи при поддержке корабельной артиллерии упирались около месяца, пока Черноморский флот окончательно не закупорил Дарданеллы минными полями. Когда же русские субмарины проникли в Эгейское море и Саросский залив, «лайми» с боями отошли к мысу Хеллес, откуда корабли Средиземноморского флота эвакуировали свои войска на Имроз.

* * *

Нежданно-негаданно обломав зубы на русском флоте, «просвещённые мореплаватели» засучили рукава и взялись за немцев.

Атлантический флот, базировавшийся в Гибралтаре, блокировал в Касабланке германскую эскадру, состоявшую из пяти броненосцев, двух броненосных и трёх бронепалубных крейсеров. Имея небольшое количественное превосходство над немцами, командующий британским соединением вице-адмирал Уильям Мэй действовал в духе Нельсона и Коллингвуда – дерзко и решительно.

Сражение у Касабланки напомнило баталии в духе семнадцатого-девятнадцатого веков, так как противники вели бой в классическом линейном строю. Германская эскадра, во главе которой стояли вице-адмирал барон фон Баудиссен и контр-адмиралы фон Гольцендорф и Брёйзинг, прорвалась-таки из марокканского порта на океанские просторы, выиграв бой «по очкам».

Касабланка ярчайшим образом продемонстрировала несостоятельность избранного немцами калибра в качестве главного калибра броненосцев: 240-миллиметровые снаряды ни разу не смогли пробить барбеты, башни и главные бронепоясы «Магнифишента», «Маджестика» и «Принца Джорджа» – флагмана Мэя.

Бой шёл на параллельных курсах, в какой-то момент дистанция сократилась до сорока-тридцати кабельтовых, на которых 240-миллиметровые снаряды стали тяжёлым испытанием для броненосцев 2-го класса. «Ринаун» был тяжело повреждён и едва успел приткнуться к отмели, «Барфлер» и «Центурион» отделались обширными пожарами и разбитыми казематами.

Британские 305- и 254-миллиметровые снаряды также не смогли добраться до жизненно важных отсеков своих визави. «Лайми» изрешетили шестидюймовками высокие надстройки германских кораблей, и к концу боя «гранд-отели» фон Баудиссена стали напоминать головки сыра маасдам.

Потомки тевтонов не остались в долгу, из многочисленных 150-миллиметровых пушек от души расковыряв фугасами небронированные борта и надстройки «маджестиков» и броненосцев 2-го класса.

Отбиваясь от наскоков «Барфлера», «Центуриона» и пятёрки бронепалубных крейсеров, немцы двинулись к Гибралтару. Уильям Мэй с тремя «маджестиками», напрягая механизмы, шёл по пятам.

Зная о героическом прорыве Витгефта через Дарданеллы, фон Баудиссен не имел морального права отдать приказ интернироваться в нейтральном порту. Вице-адмирал решил прорываться к союзникам в Специю.

При подходе к Гибралтарскому проливу германская эскадра была встречена двумя десятками английских эсминцев. Первая торпедная атака была отбита, но это позволило Мэю нагнать врага и завязать артиллерийский бой. Перегруппировавшись, эсминцы пошли во вторую атаку.

На этот раз без потерь не обошлось: пошёл ко дну «Фрауэнлоб», принявший на себя торпеду, мчавшуюся в борт флагмана, был торпедирован и выбросился на берег Марокко броненосный крейсер «Фридрих Карл». Не желая, чтобы непобеждённый корабль стал трофеем врага, немцы взорвали погреба и за несколько дней пешком добрались до Танжера, где их объявили почётными гостями султана Абд эль-Азиза.

«Лайми» потеряли «Хок», угодивший под залпы ГК «кайзеров», и два эсминца; ещё пять дестройеров были повреждены.

Остановить фон Баудиссена не удалось, немцы вошли в Средиземное море.

Развязка наступила спустя двое суток неподалёку от Менорки, где путь германской эскадре преградили броненосные крейсера «Кент», «Корнуолл», «Эссекс» и «Бервик», переброшенные с самой Мальты. Отчаянные действия этой четвёрки, граничившие с самоубийством, вновь позволили Уильяму Мэю догнать противника.

В разгоревшемся бою англичане потопили броненосцы «Кайзер Фридрих III», «Кайзер Вильгельм II», броненосный крейсер «Принц Адальберт», лёгкие крейсера «Тетис» и «Газелле», потеряв слабобронированные «Кент», «Эссекс» и «Виндиктив»; «Барфлер» едва дотащился до Гибралтара, где сел на грунт и позднее был исключён из состава флота.

Сильно повреждённые, но не побеждённые «Кайзер Вильгельм дер