Глядя на Чотаса, Уильям Фрэзер невольно восхищался его искусством. Если бы Фрэзер однажды не провел с ним вечер на приеме в английском посольстве, то, вероятно, тоже принял бы его поведение за чистую монету. Фрэзер видел, как готовые помочь Наполеону Чотасу присяжные заседатели подались вперед, ловя каждое слово его речи, которую он произносил мягким и тихим голосом.

– Эту женщину, сидящую на скамье подсудимых, – обратился Чотас к присяжным, – привлекают к ответственности не за убийство. Убийства никто не совершал. Если бы таковое имело место, я уверен, что мой блестящий коллега, господин государственный обвинитель, не преминул бы показать нам труп жертвы. Однако он не сделал этого. Следовательно, мы имеем все основания полагать, что трупа не существует. Таким образом, ни о каком убийстве не может быть и речи.

Чотас на секунду замолчал, почесал макушку и растерянно посмотрел на пол, как бы стараясь вспомнить, на чем же он остановился. Адвокат кивнул самому себе и взглянул на присяжных.

– Нет, господа, здесь вовсе не слушается дело об убийстве. Мою подзащитную судят за то, что она нарушила другой закон, неписаный закон, запрещающий женщине вступать в половую связь с чужим мужем. Пресса уже признала ее виновной в нарушении этого закона. Общественное мнение подтвердило ее вину. А теперь они требуют для нее наказания.

Чотас вновь прервал свою речь, достал из кармана большой белый носовой платок, секунду разглядывал его, словно удивляясь, как это он попал к нему, затем высморкался и засунул платок обратно.

– Ну что ж. Если она нарушила закон, давайте накажем ее. Но не за убийство, господа. Не за убийство, которого никто не совершал. Ноэль Паж виновна в том, что стала любовницей... – тут он сделал эффектную паузу, – человека, занимающего весьма высокое положение в обществе. Его имя держится в секрете, но полагаю, что вы должны знать его. Это имя можно найти на первой полосе любой газеты.

Публика оценила его шутку и встретила ее одобрительным смехом.

Огюст Ланшон заерзал в кресле и обвел глазами сидящих в зале. От ярости у него глаза налились кровью. Да как они смеют хохотать над его Ноэль! Демирис для нее ничего не значил, ровным счетом ничего. Женщина всегда дорожит только мужчиной, которому отдала свою девственность. Маленькому толстому владельцу ателье мод, приехавшему из Марселя, пока не удалось связаться с Ноэль, но он заплатил четыреста драгоценных драхм за пропуск в зал судебного заседания и теперь может каждый день любоваться своей дорогой Ноэль. Когда ее оправдают, Ланшон вмешается и возьмет на себя заботу о ней. Он перевел взгляд на ее адвоката.

– Обвинение утверждает, что двое подсудимых, госпожа Ноэль Паж и господин Ларри Дуглас, убили жену господина Дугласа, с тем чтобы обвиняемые могли пожениться. Посмотрите на них.

Чотас повернулся лицом к Ноэль Паж и Ларри Дугласу, и все сидящие в зале последовали его примеру.

– Любят ли они друг друга? Возможно. Но превращает ли их это в заговорщиков, преступников и убийц? Нет. Если на данном судебном процессе и есть жертвы, то вы видите их перед собой. Я очень тщательно изучил все имеющиеся улики, доказательства и свидетельские показания и убедился, что эти два человека невиновны. Я и вас постараюсь убедить в их невиновности. Я хочу пояснить присяжным заседателям, что не представляю здесь интересов Ларри Дугласа. У него есть свой защитник, и он достаточно компетентен. Однако государственный обвинитель считает, что эти два человека, сидящие сейчас на скамье подсудимых, вступили в преступный сговор, что они вместе задумали и совершили убийство. Таким образом, если виновен один из них, виновен и другой. Так вот, я заявляю, что оба они невиновны. Изменить свое мнение меня может заставить только наличие состава преступления. А его-то и нет.

Чотас говорил с возмущением, которое постоянно нарастало.

– Это фикция. О том, жива или нет Кэтрин Дуглас, моя подзащитная имеет такое же представление, как и вы. Да и откуда ей знать? Она не только не причиняла ей никакого вреда, но даже ни разу не встречалась с ней. Только представьте себе всю чудовищность обвинения женщины в убийстве того, кого она никогда в жизни не видела. Есть много версий о том, что случилось с госпожой Дуглас. Согласно одной из них, ее убили. Но это всего лишь одна версия. Наиболее вероятным представляется следующее предположение: она каким-то образом узнала о любви своего мужа к госпоже Паж и, будучи не в силах вынести этого, сбежала. Заметьте, господа, не от страха, а от уязвленного самолюбия. Все очень просто. Ведь при подобных обстоятельствах вы не стали бы посылать на казнь невиновную женщину и невиновного мужчину.

Адвокат Ларри Дугласа Фредерик Ставрос украдкой облегченно вздохнул. Все это время он отчаянно боялся, что Ноэль Паж оправдают, а его подзащитного Ларри Дугласа признают виновным и осудят. Если бы это произошло, Ставрос сделался бы посмешищем для своих коллег. Он постоянно ломал себе голову над тем, как бы примазаться к славе Наполеона Чотаса, а тут Чотас сам решил его проблему. Связав воедино обоих обвиняемых, он фактически взял на себя защиту не только Ноэль Паж, но и подопечного Ставроса. Если Фредерику Ставросу удастся выиграть это дело, то его жизнь круто изменится и все его мечты сбудутся. В душе он горячо благодарил своего старшего и более опытного коллегу за его благородный жест.

Ставрос с удовлетворением заметил, что присяжные жадно ловят каждое слово Чотаса.

– Эту женщину не интересуют материальные блага! – восторженно воскликнул Чотас. – Она без колебаний готова отдать все любимому человеку. Уверяю вас, мои добрые друзья, что заговорщица, потворствующая убийству, не станет вести себя таким образом.

По мере того как Чотас произносил свою речь, отношение присяжных заседателей к Ноэль Паж менялось на глазах. Они проявляли все большее понимание ее положения и проникались сочувствием к ней. Медленно, но весьма искусно адвокат нарисовал портрет красивой женщины, ставшей любовницей одного из самых влиятельных и богатых людей в мире. Она купалась в роскоши и пользовалась всеми благами, но в конце концов поддалась своей любви к нищему молодому летчику, которого она и знала-то всего без году неделя.

Чотас играл на чувствах присяжных, как музыкант-виртуоз на своем инструменте. Он вызывал у них смех и слезы, заставлял их внимательно и восхищенно слушать его и ни на секунду не давал им расслабиться.

Закончив свою вступительную речь перед судом присяжных, Чотас неуклюжей походкой заковылял назад к длинному столу и неловко сел за него. Публике стоило большого труда удержаться от аплодисментов.

* * *

Ларри Дуглас слушал, как Чотас защищает его, и злоба вновь охватила его. Он не нуждается в чьей-либо защите, потому что не сделал ничего плохого. Весь этот судебный процесс – сплошная нелепость. Если кто и виноват, так только Ноэль. Ведь это она все придумала. Ларри смотрел на нее, такую красивую и спокойную, но она не возбуждала в нем желания, а лишь напоминала ему о былой страсти. В сердце у Ларри осталось какое-то жалкое подобие чувства к ней, и он удивлялся, как же его угораздило поставить свою жизнь на карту ради этой женщины. Ларри перевел взгляд на ложу прессы. Оттуда на него уставилась миловидная журналистка чуть старше двадцати лет. Ларри слегка улыбнулся ей и заметил, что от его улыбки у нее просветлело лицо.