Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и все прочие исландские женщины, каких мне довелось видеть, эти исполняли все важные работы, как то: доили коров, делали сыр, косили сено, переносили тяжелые грузы и занимались иным тяжким трудом. Мужчины время от времени помогали им, но, как правило, предпочитали кататься на лошадках по окрестностям или валяться дома кверху пузом.[490]
В дохристианской Исландии брак был довольно простой сделкой, заключением союза между семьями. Подробностей нам известно немного, но ясно, что невесте полагалось приданое, о сумме которого договаривались заранее. В буквальном переводе древнеисландский термин для приданого, heimanfylgja, означает «то, что последовало [за женщиной] из дому», то есть имеется в виду имущество, которое невеста забирала с собой с отцовского хутора. Обручение называлось festar, «прикрепление», и все прочие термины, касающиеся брака, однозначно характеризуют его как экономическую транзакцию, сделку. Сама церемония заключения брака называлась brúðkaup[491], «покупка невесты» (или же «сделка в отношении невесты»), и в ее ходе жених должен был выплатить отцу или опекуну невесты заранее оговоренную «цену за невесту» (дисл. mundr). Сделка, в рамках которой сумма за невесту сначала оговаривалась, а затем выплачивалась, называлась mundarmál, «дело о цене за невесту». Надо полагать, изначально опекун или законный представитель женщины (дисл. lǫgráðandi) клал цену за невесту себе в карман, но ко временам составления «Серого гуся» и цена за невесту, и приданое считались ее личной собственностью — так, в одной из статей раздела о разводах сказано: «Если развода хочет мужчина, то в этом случае женщина имеет право истребовать свою цену за невесту и приданое».[492] Инициировать развод могла и женщина, и среди законных поводов для инициации развода значатся: намерение мужа вывезти принадлежащее жене имущество за границу без ее согласия, акты насилия со стороны как мужа, так и жены, несовместимость характеров, склонность мужа носить женское платье.[493] Если развод инициировала женщина, истребование у мужа приданого и цены за невесту сулило большие сложности, нежели чем когда муж инициировал развод сам.[494]
Нижеследующий эпизод из главы 97 «Саги о Ньяле», вне зависимости от того, имел он в самом деле место в истории или нет, ярко демонстрирует контрактную природу древнеисландского брака.[495] Ньяль, как глава хозяйства, действует в интересах своего приемного сына Хёскульда, отца которого нет в живых, и сватает ему гордую молодую женщину по имени Хильдигунн. От ее имени выступает ее дядя, Флоси сын Торда, но по ходу переговоров он решает спросить и саму племянницу, что она думает по этому поводу:
Теперь надо рассказать о том, что Ньяль сказал однажды Хёскульду:
— Хотелось бы мне женить тебя, сынок.
Тот сказал, что это ему по душе, попросил Ньяля взяться за сватовство и спросил, где он думает искать ему невесту. Ньяль ответил:
— У Старкада, сына Торда Годи Фрейра, есть дочь Хильдигунн. Это лучшая из всех невест, которых я знаю.
Хёскульд сказал:
— Решай, отец. Я поступлю так, как ты хочешь.
— На ней мы и остановимся, — сказал Ньяль. Вскоре после этого Ньяль пригласил поехать с ним сыновей Сигфуса, всех своих сыновей и Кари, сына Сёльмунда. Они поехали на восток, на Свиную гору, и там их хорошо приняли. На следующий день Ньяль и Флоси начали разговор. Они поговорили о том и о сем, а потом Ньяль сказал:
— Привело меня сюда одно дело: мы приехали сватать твою племянницу Хильдигунн.
— Кому? — спросил Флоси.
— Хёскульду, сыну Траина, моему воспитаннику, — сказал Ньяль.
— Хорошая мысль, — сказал Флоси, — хотя и велика опасность что между вашим и его родом разгорится вражда. А что ты можешь сказать о Хёскульде?
— О нем я могу сказать только хорошее, — сказал Ньяль. — А еще я дам столько денег, сколько вы сочтете нужным, если примете наше сватовство.
— Позовем ее, — предложил Флоси, — и узнаем, нравится ли ей жених.
Ее позвали, и она пришла. Флоси сказал ей, что к ней сватаются. Она сказала, что у нее большие помыслы, и прибавила:
— Я не знаю, как мне быть, ведь мне придется иметь дело с такими важными людьми, а у этого человека нет годорда. А ты мне говорил, что ты не выдашь меня замуж за человека без годорда.
— Достаточно и того, — сказал Флоси, — что ты не хочешь выходить за него замуж. Тогда я не буду пускаться с ними в разговоры и откажу им.
— Я не говорю, — сказал она, — что не выйду замуж за Хёскульда, если ему добудут годорд. Но иначе я не соглашусь.
Ньяль сказал:
— Тогда я прошу, чтобы мне дали три года сроку.
Флоси согласился:
— Я ставлю еще одно условие, — сказала Хильдигунн. — Если брак состоится, то мы будем жить здесь, на востоке.
Ньяль сказал, что пусть это решает Хёскульд. А Хёскульд сказал, что он верит многим, но никому он не верит так, как своему воспитателю. И они поехали домой, на запад.[496]
Хильдигунн — женщина из влиятельного рода, и по саге выходит, что родичи признавали за ней право отказаться от брака.[497] Хильдигунн поставила себе задачей выйти замуж именно за годи, и семья ее поддерживает в этом желании. Оба решения имели для всех участников сделки самые серьезные последствия.[498]
