Отсутствие ожесточенной конкуренции за исландские епископства ярко контрастирует с жаром, каким отличалась борьба за влияние между исландскими лидерами в других сферах. Поскольку львиная доля церковного богатства и без того находилась в руках мирян и тем самым легко могла быть использована в политическом процессе, у годи не было стимулов воевать за те церковные ресурсы, что оставались вне их контроля. Яркий контраст наблюдается и с положением вещей в иных странах Европы, где выборы высокопоставленных церковных функционеров происходили в чрезвычайно политически напряженной атмосфере и сопровождались чрезвычайно сложными маневрами, что ясно указывает на ключевую роль церкви в сфере политики, экономики и государственного управления этих стран. Исландские же епископы были связаны по рукам и ногам еще и особенностями исландской епархиальной администрации. Как минимум до 1267-го, то есть спустя два года после окончания эпохи народовластия, ни в Пригорках, ни в Лачужном холме не было капитулов (состоявших из каноников, дисл. kórsbrœ́ðr, буквально — «братья по хору»), несмотря на то что при норвежских кафедральных соборах они были. В том году епископ Ёрунд в Пригорках (в должности 1267–1313) получил разрешение учредить при себе капитул, однако неясно, как быстро ему удалось претворить свое начинание в жизнь. Таким образом, весь период со Второго Латеранского собора (1139) до конца эпохи народовластия епископские центры в Исландии не только отличались от своих континентальных аналогов по устройству, но к тому же функционировали куда менее эффективно и имели много меньше влияния. Можно предполагать, что капитулы не создавались потому, что у епископов попросту не было средств их содержать.

Первым исландским епископом, попробовавшим снизить мирское влияние на управление своей епархией, стал Торлак сын Торхалля из Лачужного холма (в должности в 1178–1193), впоследствии объявленный святым (см. об этом в главе 16 настоящей книги). Торлак пытался, среди прочего, взять в свои руки контроль над церковной собственностью и заставить мирян уважать церковные представления о браке, то есть отказаться от побочных жен и расторгнуть брачные союзы, которые, с его точки зрения, не соответствовали церковным стандартам.[513] Его коллега, епископ Бранд сын Сэмунда из Пригорков, ничем не помогал Торлаку в его борьбе с годи. Торлак умудрился перессориться едва ли не со всеми важными людьми в своей епархии, и когда он умер, проиграв почти все свои сражения, годи на альтинге подтвердили свою власть над церковью, избрав его преемником Пауля сына Йона (епископ в Лачужном холме в 1195–1211 гг.). Пауль не только владел титулом годи, но еще и являлся незаконнорожденным сыном другого годи, а именно Йона сына Лофта, а матерью его была… сестра его предшественника Торлака по имени Рагнхейд. Йон сын Лофта, насколько можно судить, поначалу всячески поддерживал Торлака, но затем стал главным его противником и, несмотря на гневные филиппики епископа, даже и не думал расставаться с Рагнхейд, которая была не законной его женой, а побочной. Кроме того, Торлаку не удалось отобрать у Йона контроль над церковными землями, которыми тот управлял.

В соответствии с давней исландской традицией многие исландские лидеры-миряне имели духовный сан — так, и Йон сын Лофта, и его сын Пауль (до рукоположения в епископы) были дьяконами. Пауль был человеком образованным и, по исландским стандартам, вполне приемлемым кандидатом на епископский престол, но с точки зрения Рима он плохо подходил на эту должность.[514] Во-первых, Пауль не был избран согласно католической процедуре «большей и разумнейшей частью» капитула (поскольку капитулов в Исландии не существовало). Во-вторых, он был незаконнорожденный, а для таких людей требовалось специальное разрешение лично от папы римского. В-третьих, Пауль был женат на дочери священника и имел с ней четырех детей, и в такой ситуации для его избрания опять же требовалось специальное разрешение церковных властей. Строго говоря, поскольку Пауля нельзя было избрать в епископы сразу по трем веским причинам, его следовало называть не «избранным» (лат. electus), а «назначенным» (лат. postulatus).[515] Несмотря на подобные нарушения правил, норвежские власти в течение долгого времени признавали законность исландской практики. Согласно главам 3–4 «Саги о епископе Пауле» (дисл. Páls saga biskups), Пауль отправился в Норвегию к конунгу Сверриру, и тот принял его как друга, хотя имел множество врагов в лоне собственной церкви. Пауль был рукоположен в епископы архиепископом Лундским Авессаломом и, вернувшись в Исландию, прекратил эксперименты дядюшки Торлака с церковной реформой. При Пауле епархия в Лачужном холме вернулась к прежним островным традициям исландской церкви.

Похоже, духовенству удалось несколько ослабить контроль мирян над церковной собственностью в 1190-м, когда нидаросский архиепископ Эйрик сын Ивара запретил рукополагать в священники исландских годи.[516] Запрет Эйрика никогда не был официально утвержден альтингом как исландский закон, и однако же у нас нет неопровержимых сведений, что какой-либо годи получил священнический сан после 1190 года. Как водится, ситуация менялась медленно, и те годи, которые стали священниками до запрета Эйрика, сохранили свой сан и свою двойную роль священника и светского лидера, да и после введения запрета влиятельные люди продолжили принимать малые церковные чины, а их сыновья иногда принимали и высшие. Кроме того, и после 1190 года бонды, состоявшие с тем или иным годи в союзе той или иной формы, продолжали служить как законно рукоположенные священники.

Реформировать исландскую церковь было непросто прежде всего потому, что она не представляла собой, как в других странах, полунезависимое государство в государстве, а была общественной организацией с не очень ясным устройством и с самого своего зарождения находилась под контролем светских властей. Согласие церкви с приматом светского общества было формализовано в 1122–1133 годы, когда были впервые записаны законы о христианском ритуале и других вопросах веры, частично модифицированные специально для Исландии.[517] Эти законы, содержащиеся в разделе «Законы о христианстве» (дисл. Kristinna laga þáttr) «Серого гуся», а также отдельно записанные законы о десятине[518] определяли отношения церкви и светского общества. Как мы уже говорили в предыдущей главе, «Законы о христианстве» действовали в Лачужном холме до 1275 года, а в Пригорках — как минимум до 1354 года. Согласно им, епископ не имел фактически никакой власти и контролировал лишь внутреннюю жизнь церкви, следил за моральным обликом паствы и ее брачными обычаями. Даже когда «Старые законы о христианстве» были заменены «Новыми», епископы не получили права вести дела в суде, и правовые вопросы, связанные с нарушением христианских законов, а равно тяжбы, стороной в которых выступали священники, разбирались в светских судах. Епископ мог выступать судьей, только если речь шла о неповиновении священника своему церковному начальнику, но даже в этих случаях церковь обычно прибегала к помощи светских судов, ибо у нее не было никаких иных инструментов, чтобы обеспечить исполнение своих судебных решений.