Конец тридцатых – начало сороковых годов считается периодом становления Хайнлайна. Тем самым подразумевается, что «Джонатан Хог» – это так себе, проба пера, а книги для детей со школьной астрономией, боевики про инопланетян и парочка «взрослых» романов, написанных второпях между строительством очередного дома и турпоездкой, – это какой-то «установившийся» Хайнлайн. Нет, конечно, мне нравится ювенильная серия и немногочисленные «взрослые» романы, сделанные в перерывах. Но я все время пытаюсь представить себе, «что было бы, если…». Если бы линия «Магии», «Утраченного наследия» и «Неприятной профессии Джонатана Хога» не оборвалась так резко в 1941-м. Если бы война не сломила хрупкую наяду Леслин. Если бы рев реактивных струй не заглушил тихий шепот фэйри. Возможно, эвереттика не врет и где-то в Мультивселенной есть мир, в котором Кэмпбелл закрыл «Astounding» вместо «Unknown», а дом писателя оберегала жена-колдунья, а не инженер-фигуристка. «Просто предположим» – вдруг линия мистики и тайны не прерывалась и там в романах Хайнлайна порталы и элементалы вместо ракет, Джонатан Хог вместо Фриз Подкейн. «Просто предположим» десять лет свободных экспериментов над формой и содержанием вместо десяти лет у станка ювенильных карамелек. Я бы хотел знать, что из этого получится. Но в нашей Вселенной случилось то, что случилось, и Хайнлайн стал лишь гостем страны Фэнтези. В следующий раз он заглянул туда двадцать лет спустя – в поисках Дороги Доблести.

С. В. Голд

Летом 1925 года юный Боб Хайнлайн столкнулся с проблемой выбора – курсантам Академии ВМФ положено было выбрать для специализации один из видов спорта. В первый год обучения его спортивная карьера состояла из одних фальстартов – Боб выбрал легкую атлетику, его тренер ошибочно счел, что у паренька есть способности к прыжкам в высоту, а Боб разделял это заблуждение… какое-то время. Затем его отправили пинать мяч, но оказалось, что в этой разновидности футбола попасть по мячу удается нечасто, поэтому противники чаще пинают друг друга. Хайнлайн начал смутно осознавать, что ненавидит контактные виды спорта. Затем его отправили попробовать свои силы во французском боксе, дзюдо и прочих видах драки. В то время он весил всего пятьдесят три килограмма при росте метр восемьдесят («живое доказательство того, что скелет может ходить»), поэтому все попытки закончились бесславно, а ненависть Боба к рукопашным единоборствам достигла крайних пределов.

И тут ему предложили фехтование.

Фехтование в Аннаполисе было давней традицией и пользовалось уважением. А для юного курсанта оно стало убежищем, где он мог на законных основаниях избегать столкновений с потными телами набегающих соперников, стремительных пинков в живот и сокрушающих ударов кулаками в челюсть. Вскоре выяснилось, что ему повезло не только с этим, – его тренером стал капитан Деладрие, человек без прошлого, настоящий француз и фехтовальщик от Бога. Он предложил Хайнлайну на выбор шпагу, рапиру и саблю. Хайнлайн выбрал шпагу. Наконец-то он нашел ту нишу, где были важны не вес, а скорость и точность движений. Через год он уже был настолько уверен в себе, что выступал в облегченном варианте защиты – поначалу это стоило ему нескольких шрамов на теле, но он не изменил своего решения, предпочитая бóльшую подвижность. Только теперь перед соревнованиями он надевал на запястье шнурок с подвеской в виде маленького слоника. «…Нет, я не верю в симпатическую магию, но немного кошерности в подобных вещах никому не повредит». В 1927 году ему вручили медаль за победу в турнире по фехтованию.

Капитаном команды фехтовальщиков был некий Делос Уэйт – он довольно близко сошелся с Хайнлайном, и Боб узнал от него массу интересных вещей о том, как взаимодействовать с Системой и использовать ее в своих интересах. Делос был тайно женат, хотя устав академии категорически запрещал курсантам вступать в брак. Позднее Уэйт послужил прототипом «Человека, который был слишком ленив, чтобы ошибаться» в романе «Достаточно времени для любви».

В 1928 году Хайнлайн представлял академию в межуниверситетском чемпионате. Тренер Деладрие выставил его против студента из Гейдельберга, лицо которого было так располосовано шрамами, что походило на шахматную доску. Он настолько превосходил Хайнлайна в технике, что маленький слоник оказался бессилен. На следующий год курсанты сражались со студентами Принстона, и там Хайнлайну повезло больше. Но полученная в этом же году травма запястья поставила крест на его спортивной карьере. Остались шрамы на теле и память о стальной молнии в руке – все это пригодилось Роберту Хайнлайну много позже, тридцать четыре года спустя.

Где-то в середине сороковых брат Хайнлайна, Рекс, который преподавал электротехнику в Вест-Пойнте, познакомил Роберта со своим студентом Джорджем Гарри Сайзерсом. Хайнлайн был набиравшим известность писателем-фантастом, а Джордж – одним из функционеров фэндома. Сайзерс был поклонником героического фэнтези и выпускал фэнзин «Amra». Хотя Боб терпеть не мог фэнзины (они вечно просили прислать какой-нибудь «ненужный» рассказ или эссе – причем бесплатно), знакомство с Джорджем продлилось достаточно долго, они периодически обменивались письмами. В начале шестидесятых в одном из таких писем Сайзерс задал Бобу риторический вопрос: «Что происходит с героем после того, как приключение завершилось?» С точки зрения субжанра «меч и магия» вопрос был бессмысленным – по завершении приключения ткань повествования исчезает, и вопрос описывает несуществующее время. В крайнем случае финальный абзац «и они жили долго и счастливо». Но Хайнлайн увидел в этом вопросе-парадоксе некий вызов. Разумеется, у него был ответ – он нашел его в стихотворении Теннисона «Улисс»:

Уверен, многие помнят его последнюю строчку: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». И кстати, обратите внимание на это: «цель – на закат». В оригинале она звучит как «To sail beyond the sunset» – название последнего романа Хайнлайна «Уплыть за закат». Хайнлайн просто не мог поставить точку на «и жили они долго и счастливо». Вопрос «Что было дальше?» требовал ответа – для него история заканчивалась только тогда, когда заканчивалось развитие персонажа. Рамки традиционного романа «меча и магии» не позволяли этого сделать. Хайнлайн решил взломать рамки. С этого и начался новый роман. Так же как предыдущий («Марсианка Подкейн»), он был экскурсом в прошлое, переосмыслением прежних тем и решений. Хайнлайн поднял старые заметки времен «Magic, Inc», приобрел многотомную «Энциклопедию магии», и 12 апреля 1962 года сел за машинку и напечатал на пустом листке бумаги:

Почему «Сила и слава»? Почему фэнтези? Что означал этот откат к тематике начала сороковых годов? Давайте посмотрим, в какой обстановке Хайнлайн начал свою работу. Говоря коротко, она описывалась одним словом: «кошмар». Боб был абсолютно уверен, что атомная война начнется не сегодня завтра. Он только что закончил оборудовать свое персональное противоатомное убежище под домом и активно уговаривал своих знакомых поступить так же. Фэнтези уже в то время считалось эскапистской литературой, а писателю срочно нужно было уйти от кошмаров действительности как можно дальше. Но он, разумеется, отрицал какую-либо причастность к эскапистской литературе – это могло быть побудительной причиной, но не смыслом: