Однако с Сэмом делать покупки было одно удовольствие. Они носились «как ошпаренные», говоря словами миссис Снид, принимали решения внезапно и никогда заранее не спрашивали, сколько что стоит. Сэм за все платил кредитной карточкой, и Люси начала подозревать, что он ужасно богатый человек.

Покупки накапливались, пластиковые пакеты раздувались: кардиган из кашемира цвета морской волны для Элфриды, кожаные перчатки с меховой подпушкой для миссис Снид, пишущая ручка «Монблан» для Оскара, ежедневник в переплете из лучшей итальянской кожи — для него же.

Люси увидела несколько рулонов золотистой оберточной бумаги.

— А у вас есть, во что заворачивать подарки?

— Нет.

— Тогда купим? И еще ленты и карточки?

— Выбирай сама. Если в Нью-Йорке что-нибудь покупаешь, то там продавщица всегда спрашивает: «Вам завернуть как подарок?» И если отвечаешь утвердительно, она сама все делает. А я не заворачивал подарки много лет, и, наверное, у меня плохо получится.

— Я все заверну для вас, — пообещала Люси, — но карточки вы должны надписать сами.

Она отошла и вскоре вернулась с шестью рулонами бумаги с изображением остролиста в красных ягодах и с мотком красно-золотой ленты.

Они уже порядком нагрузились, а Сэм еще далеко не покончил с подарками. В бакалейной лавке «под старину», где пахло примерно так же, как на первом этаже универмага «Фортнэм и Мэйсон», а на двери красовалась золотая надпись «Итальянские продукты», Сэм долго выбирал и покупал деликатесы: копченую лососину, перепелиные яйца, банку икры, большие коробки шоколадных конфет марки «Бендик» и стилтон в глиняном горшочке. Продавец, распознавший в нем выгодного покупателя, был крайне любезен. Посовещавшись, они остановили выбор на дюжине бутылок какого-то особенного кларета, четырех бутылках шампанского и одной — коньяка.

Выставленные на прилавок, бутылки представляли внушительное зрелище.

— А как же мы все это увезем домой? — удивилась Люси, но продавец сказал, что он доставит покупки сам на фирменном грузовичке.

Сэм назвал свое имя и адрес Усадьбы и снова достал кредитную карточку. И когда со всеми хлопотами было покончено, продавец вышел из-за прилавка и предупредительно распахнул перед ними дверь, пожелав обоим счастливого Рождества.

— Да, так покупать гораздо приятнее, чем толкаться в супермаркете, — призналась Люси, — но вы еще не всем купили подарки.

— Что же подобрать для Кэрри?

— Наверное, коробку шоколадных конфет?

— Не думаю, что она сладкоежка.

— Ну, тогда какое-нибудь украшение? Здесь недалеко ювелирный магазин. Я знаю, потому что Рори водил меня туда прокалывать уши, и там же мы купили мне медицинские сережки.

— А ну-ка покажи, где это?

Тут Сэм заметил художественный салон.

— Давай-ка заглянем сюда, — предложил он.

Они перешли через дорогу, остановились перед витриной и стали ее разглядывать. Там стоял бело-голубой кувшин с двумя веточками, а на мольберте покоилась небольшая картина в золотой раме: розы в серебряной вазе, три пунцовые и одна белая, рядом с вазой что-то вроде шарфика, и все это на фоне занавески.

Сэм долго молчал, и Люси, взглянув на него, поняла, что его по какой-то причине очень заинтересовал этот натюрморт.

— Вам нравится? — спросила она.

— А? Что? Да, нравится. Это Пеплоу.

— Что?

— Это картина Сэмюела Пеплоу. Шотландского художника. Давай зайдем.

Он открыл дверь и вошел. Они оказались в довольно большой комнате, все стены которой были увешаны картинами. Здесь также были выставлены и другие предметы искусства: статуэтки, декоративные, ручной работы горшки, которые, как показалось Люси, сразу протекут, если в них налить воду. В углу за столом сидел чрезвычайно худой молодой человек в огромном мешковатом свитере домашней вязки. У него были густые взъерошенные волосы и небритый подбородок. При появлении Сэма и Люси он с утомленным видом встал.

— Здравствуйте.

— Доброе утро, — ответил Сэм, — картина у вас в витрине…

— Да, это Пеплоу.

— Подлинник?

— Разумеется. Я с копиями дела не имею.

Сэм невозмутимо продолжал:

— А я могу взглянуть на нее?

— Если желаете.

Молодой человек подошел к витрине, открыл ее, снял картину с мольберта и, подойдя к Сэму, поднял так, чтобы на нее падал верхний свет.

Сэм поставил на пол пластиковую сумку:

— Позвольте мне, — и он осторожно взял в руки картину.

Наступило молчание. Сэм внимательно изучал ее, а молодой человек, очевидно, не в силах больше стоять прямо, оперся спиной о край стола и сложил руки на груди.

Все долго молчали, и Люси, заскучав, стала бродить по комнате и рассматривать другие картины, по большей части — абстрактную живопись, а также керамику и скульптуру. Ее внимание привлекла композиция под названием «Рациональность номер Два», состоящая из двух кусков дерева, соединенных ржавой железной проволокой. Люси посмотрела на ценник: «500 фунтов» и подумала, что если ей когда-нибудь срочно потребуется большая сумма денег, то она может соорудить композицию не хуже.

Мужчины наконец нарушили молчание.

— Как она к вам попала? — спросил Сэм.

— Из одной старой усадьбы. На распродаже. Умерла некая старая леди. Она дружила с Пеплоу до самой его смерти. Кажется, картина была свадебным подарком.

— Вы проявили проницательность, купив ее.

— Вовсе нет. Я выкупил ее у дилера. А вы поклонник Пеплоу?

— У моей матери была одна его картина. Теперь она принадлежит мне и хранится на мебельном складе в Лондоне.

— Ну, в таком случае…

— Нет, я покупаю ее не для себя.

— А для кого? — вмешалась Люси.

Сэм, очевидно, забыл о ее существовании.

— Люси, мне придется тут немного задержаться. Тебе незачем торчать около меня. — Он нащупал в заднем кармане брюк бумажник, вытащил из него три десятифунтовых бумажки и сунул девочке в руку. — Мы еще не купили китайские фонарики для перил. Возле итальянской лавки есть магазин электротоваров. Сбегай туда, купи лампочек и договорись о доставке, а потом возвращайся сюда. Оставь свои сумки здесь. Не надо тащить все с собой. А если увидишь еще что-нибудь подходящее, то покупай. Договорились?

— Договорились, — ответила Люси.

Она положила деньги в карман (целых тридцать фунтов!), сунула свои сумки под стул и направилась к двери. Девочка поняла, что Сэм хочет отделаться от нее, и догадывалась, почему: во-первых, чтобы она не знала, сколько стоит картина, и во-вторых, потому что он еще не купил подарка для нее самой.