На ужин были спагетти с соусом «болоньезе», сыр и сладкий пирог со сливками. Когда после ужина мы сидели и разговаривали, Оскар попросил нас послушать, что он скажет. Мы все замолчали. И он сказал, что у него теперь есть еще один дом. Майор Билликлиф, бывший управляющий имением в Корридэйле, скончавшийся в госпитале в Инвернессе, сделал завещание, по которому оставил Оскару все, чем он владел, в том числе и небольшой коттедж в Корридэйле.

Я там не была, но Сэм с Кэрри, конечно, видели коттедж, когда ездили за елкой. Элфрида тоже там однажды была, правда, уже вечером, в темноте.

И теперь Оскар хочет продать свою половину Усадьбы Сэму и переехать с Элфридой в этот коттедж. Мысль, что их здесь не будет, мне нестерпима, но Элфрида говорит, что Усадьба слишком велика. И правда, когда мы уедем, дом им будет казаться совсем пустым. Элфрида говорит, что у них у двоих хватит денег, чтобы превратить коттедж майора Билликлифа в хорошенький домик, и что им не будет одиноко, ведь у них есть соседи, к которым можно обратиться за помощью.

Но прежде мы все должны съездить в Корридэйл и посмотреть все своими глазами. Мы собираемся туда утром в воскресенье, Сэм повезет нас в «лендровере», и мы устроим пикник. Я спросила, нельзя ли взять с собой Рори, а Элфрида говорит: «Конечно, само собой». Едем утром, с тем чтобы вернуться засветло, и если повезет и будет солнце, то получится настоящий праздник.

Уже десять часов вечера, и я, честно говоря, устала.

Надеюсь, что коттедж нам понравится. Вообще-то, по-моему, хорошо, что Оскар вернется в Корридэйл, где был дом его бабушки. Будто колесо жизни совершило полный оборот. Оскар такой славный, и я, правда, очень хочу, пусть этот коттедж окажется замечательным, чтобы, когда вернусь в Лондон, я знала, что им с Элфридой там будет весело.

Подарки, которые я завернула в нарядную бумагу, выглядят классно. Я их положила под елку в столовой. И уже видела там несколько свертков. Я их рассмотрела — они для всех для нас от Кэрри. И еще будет куча подарков, если повезет.

В это утро Сэм первым спустился вниз. Было только восемь часов, и остальные домочадцы еще спали. Войдя в кухню, он поставил чайник, открыл дверь черного хода и выпустил Горацио в сад. Погода совершенно переменилась. Бармен из «Герцогского герба» оказался прав — холод в это еще темное утро уже потерял свою колючую пронзительность. Ночью северный ветер переменился на западный, и сосны тихо шелестели под его смягчившимся дуновением. При свете уличного фонаря Сэм заметил, что снег подтаял и кое-где проглянули клочки прошлогоднего дерна. В воздухе пахло мхами и влажной землей.

Когда Горацио вернулся, Сэм вошел в дом и увидел в кухне Люси. Она делала тосты.

— Привет, уже за работой?

— Я проснулась — еще семи часов не было — и стала читать, а потом услышала, как кто-то спустился вниз, и встала. Вы едете в Кингсферри?

— Да. Поедешь со мной? Надо купить рождественские подарки до наплыва народа. Ты могла бы мне помочь.

Дороги были мокрыми, лед растаял, и небо постепенно светлело. Проезжая через мост над морским заливом, они увидели внизу темно-стальные воды. Залив вонзался в гряду холмов на западе, все еще покрытых снегом, который, очевидно, не растает до конца зимы. На восточной стороне ветер бороздил море крутыми гребешками волн, и над прибрежным пастбищем летела пара журавлей.

— Правда, похоже на старинную картину? — спросила Люси. — Ну, вы, наверное, видели такие у богатых людей в их громадных домах. Они висят в столовых.

— Да, и я понимаю, что ты имеешь в виду. Картины не слишком веселые, но впечатление производят.

— А вы хотите остаться жить здесь, в Шотландии?

— Да, наверное. Думаю, я полюблю здешние места.

— А я хотела бы приехать сюда летом. Рори говорит, что летом здесь здорово. Они виндсерфингом занимаются. А Табита сказала, что на дюнах растут цветы невероятной красоты, а в садах полно роз.

— Сейчас трудно это представить.

— А вы действительно собираетесь жить в этом доме?

— Если Оскар захочет продать его мне.

— Но для одного человека дом слишком большой.

— А я стану жить во всех комнатах поочередно.

— И сделаете дом ужасно современным и модным?

— Не знаю, Люси. — Сэм вспомнил квартиру в Нью-Йорке, неузнаваемо изменившуюся, когда Дебора и ее дизайнер по интерьеру закончили ремонт. — Вообще-то, он мне и так нравится.

— А моя бабушка любит, как она говорит, «украшать комнаты». Гостиная у нее розово-голубая и много разных фарфоровых безделушек.

— А у нее большая квартира?

— Даже очень. И там хороший вид из окна на реку. Но моя комната выходит на другую сторону и у меня перед окном двор, он как колодец, так что вида никакого. — И затем, спохватившись, как бы Сэм не подумал, что она жалуется, Люси добавила: — Но я очень люблю свою комнату, потому что она только моя.

— Хорошо иметь собственное жилье.

— Да. — Немного помолчав, она призналась: — Странно, здесь я почему-то совсем не думаю о Лондоне. Обычно я радуюсь, когда возвращаюсь в школу после каникул и встречаюсь с друзьями, а сейчас мне как-то все равно.

— Да, я тоже. Вот пройдет праздник, и снова надо будет ехать в Инвернесс, погружаться в дела…

— Но вы ведь вернулись сюда насовсем. Чтобы здесь жить.

— Ты тоже можешь вернуться, — напомнил Сэм, — и жить с Элфридой и Оскаром.

— Но не в Усадьбе. А в коттедже, если им придется переехать, может не оказаться лишней спальни.

— Вот уж не думаю, что такая мелочь смутит Элфриду. Она положит тебя спать в ванной, или на диване в гостиной, или в палатке в саду.

— А что, летом это даже забавно.

Впереди уже светились огни Кингсферри: на шпиле церкви и на городской ратуше.

— Вы уже решили, что кому подарить?

— Нет. Но, думаю, меня должно посетить вдохновение.

В тот момент, когда они въехали на главную улицу, часы на ратуше пробили девять. Утренняя суета была в разгаре: магазины открылись; повсюду, брызгая водой и грязью, сновали машины; люди покупали утренние булочки и газеты. Из грузовика сгружали ящики с фруктами и овощами, охапки остролиста и маленькие рождественские елочки. Парковочная площадка за церковью была уже заставлена машинами, но Сэм нашел свободное местечко, заплатил за стоянку, и они отправились пешком по магазинам.

Люси не очень любила делать покупки. Когда в Лондоне она ходила с матерью в магазины, то сначала была полна энтузиазма, но, пробегав часа два по душным универмагам и постоянно дожидаясь, пока Никола решит, какие туфли или губную помаду выбрать, начинала скучать, жаловаться на жару и требовать, чтобы ей разрешили вернуться домой.