— Не суетись, Ванюша, — тихо прошептал Камчатка, — вижу, очко играет. Так говорю? Сиди и не рыпайся, а то у меня разговор короток, — и он чуть показал рукоять кистеня.

— Да я чего… — начал говорить Иван и не договорил, потому что двери с шумом отворились, и во внутрь кабака ввалились драгуны с ружьями, а в дальнем углу вскочил тот самый мужик и направил на них пистолет и громко крикнул:

— Ни с места!

Иван и Еким открыли рты от удивления и не шевельнулись, но Петр Камчатка выхватил кистень и с ругательствами ринулся на драгун, ударил одного по плечу, но грохнул выстрел, и он повалился на пол, схватившись за грудь, прошептал отчетливо:

— Каин… гадина.

Когда Ивана и Екима выводили из кабака, присмотревшись, Каин различил в женщине, сидевшей в пролетке на противоположной стороне улицы, Аксинью, а рядом стоял, потирая кончик носа пальцем в кожаной перчатке, полковник Редькин.

— Ксюша! — рванулся он к ней, но один из драгун саданул его в живот прикладом ружья. — Как ты могла?! — пересилив боль, взревел Иван.

В участке, по приказу полковника, его и Екима, который оказался ни кем иным, как Холщовниковым, что с двумя братьями успешно почти год выпускал фальшивые деньги, заковали в железные кандалы и привели в кабинет к Редькину.

— Что, Каин? — спросил тот с хищной улыбкой. — Допрыгался?

— Будьте вы все трижды прокляты. Все! — злобно ответил он.

Конец второй части