Нет.

Иначе что имела в виду Приснодева, говоря о том, что владыку Адама нужно спасти? От кого спасать, если не от того, с Триглава? Не может человек, пусть даже митрополит, стать его соперником, зато может подвергнуть опасности свою душу, заключив с демоном сделку.

С другой стороны, в прошлый раз вражине мало не показалось. Смерть Козлодуйского отшельника ударила и по нему. Да еще как ударила! Сто лет, гад, прятался, нос высунуть боялся. Если владыке Адаму он дал больше сил и возможностей, значит, и ударить должно сильнее. Этого-то враг, хоть и демон, не может не понимать.

Ударит по нему, впрочем, лишь в том случае, если Артур с Альбертом смогут добраться до митрополита. А если нет, если заедят их твари или эльфы завтра расстреляют, придется сэру Герману самому справляться.

А сэр Герман и не знает ведь ничего. Он, конечно, догадается. Хочется верить, что догадается. Господи, ну сделай так, чтобы догадался, а? Пожалуйста!...

– Эльфы не терпят их, – продолжал рассуждать Галеш, – и тварей, и нечисть, и демонов – всех. И убивают их эльфы совсем не так, как людей.

– Премного благодарны! – ответил Артур. – А зачем же они на Сегед нападали?

– Об этом спроси у них, – посоветовал музыкант, – я спрашивал, но не получил ответа. Эльфы... – он пробежал пальцами по струнам, вызвав дисгармоничную капель звуков, – они прекрасны, жестоки, загадочны. И у них есть цель. Я не знаю, какая, да мне и не нужно. Слушай:

Погребальных костров стелился сизый дым,

Мимо полых холмов, по дорогам пустым,

По равнинам седым в ожиданье снегов —

Ответь мне, чем был твой кров?

Чем была наша цель средь бурлящих копов,

Среди скованных тел, среди плотской тюрьмы?

Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!

Очнись же, сорван покров…

Альберт равнодушно поглядывал то на брата, то на Галеша. Он отдавал должное мастерской игре, в очередной раз подивился умению менестреля оживлять холодное серебро струн, но эта песня не трогала. Ничуточки. Если она про эльфов, значит, они сродни христианским ангелам.

В не-бе-сах

Плавят медь

Это Смерть -

Рыцарь в черных шелках,

Проводник

К раю,

Где беспечен псалом,

Где за круглым столом,

Как Артурово рыцарство, свита Христова

У чаши с вином…

Надо наконец с подробностями выспросить у старшего о том, кто такой этот король Артур. Интересно же, в честь кого братца нарекли. Вот Альберт – это понятно, был такой ученый, величайший из великих, на основе его открытий выстроена современная магия. А король Артур... Старший бурчит: «сказки». Ясно, что сказки, и все-таки забавно было бы.

Всем, кто большего ждал,

Господь направит гонцов,

В их руках, как Грааль,

Горит смертельный фиал,

Но если это финал —

Он так похож на любовь…

Ты слышишь пенье ветров?

Над сетью белых дорог,

Над дробным стуком подков

Открыта дверь облаков.

Так труби же в свой рог

Над вселенской зимой,

Что была нам землей

Над пеплом наших костров.

Артур – то ли слушает, то ли нет – думает о чем-то своем. Значит, Галеш поет для него. Значит, снова почувствовал, что и как должна сказать песня.

Но при чем тут эльфы?

Оглянись,

Вестник ждет,

Проводник

До последних ворот,

Где меня

Встретят

Все, кого я любил,

Все, кого я любил,

Все, кого, как и нас,

В небеса уносил

Ветер...

– Значит, эльфы? – дав отзвучать последнему аккорду, поинтересовался Артур. – Цель у них, значит?

– Не только эльфы, – примирительно ответил Галеш и, словно успокаивая гитару, погладил ее по струнам. – Я петь умею, рыцарь, а не говорить. Разве что так. – И, постукивая пальцами по гулкой деке, он повторил четким речитативом: – «Чем была наша цель средь бурлящих котлов, среди скованных тел, среди плотской тюрьмы? Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!...»

– Молчал бы ты, Галеш.

– Я смотрю на вас и думаю: разве вы этого хотели?

– Чего «этого»?

– Этого, – обвел менестрель рукой темноту вокруг, – славы, силы, могущества. Ты хотел всего этого, Альберт?

– Вот еще! – фыркнул маг, не понимая, к чему клонит музыкант и на что сердится старший.

– А ты, Артур?

– Понесло тебя на ночь глядя.

– Никто лучше, чем я, не знает старых сказок, – невпопад сообщил Галеш. – А уж старая правда и подавно никому, кроме меня, не ведома. Обряд, который сделал вас тем, что вы есть сейчас, он ведь шел не от сердца. От разума. И я не могу понять – хотя, казалось бы, кто лучше меня разбирается в движениях человеческих душ, – я не могу понять, как вы сумели вынужденное, надуманное, сотворенное по необходимости посчитать единственно правильным и... да, осмыслив сначала, принять затем сердцем.

– Это он о чем? – нехорошим тоном спросил Альберт.

– Да все о том же, – махнул рукой Артур и достал трубку, – о том, как мы кровь смешали.

– Смешали кровь, а теперь мешаете друг другу жить, – без всякой деликатности продолжил Галеш. – Зако прав, хоть мне и не нравится повторять его слова. Но Золотой Витязь не увидел и не понял главного: вы все делаете добровольно. У Альберта есть сейчас выбор между тобой, Артур, и великой силой. Ты, как и сто лет назад, волен выбирать между Небесами и младшим братом. Но вместо того чтобы пойти каждый своим путем, вы остаетесь в клетке, которую выстроили себе сами. Зачем? Есть ли в этом смысл? А если есть, видите ли его вы? Или я прав и вы сами не знаете своей цели?

– Вот зануда! – Альберт зевнул и завернулся в спальный мешок. – Спокойной ночи, братец.

– И в самом деле, – смущенно улыбнулся Галеш, – я, как обычно, завел разговор не к месту и не ко времени. Просто подумалось, Артур: почему все песни для тебя, какие приходят мне в голову, так или иначе обещают смерть?

– Потому что я смертный, – отрезал рыцарь, – заткнись и спи.

– Как скажешь. Но эльфы свою цель знают, а вы – нет.

– Перебить всех тварей и перевешать всех музыкантов.

– Угу, – неразборчиво поддержал Альберт из спальника, – тогда наступит рай на земле и все будут счастливы

Галеш, и не рассчитывавший на понимание, только вздохнул, зачехляя гитару.

* * *

А на следующий день после полудня они подъехали к опушке Серого леса.