Черная невольница склонилась над ним, что-то нашептывая, ласково касаясь розовым языком его губ. Вот кто в своем деле искусница! Сенчо гордился своим приобретением и даже начал доверять ей. Когда ему нездоровилось, она лучше Теревинфии знала, как ему помочь, будто между ними возникла какая-то странная связь. Инстинктивно Сенчо понимал, что в ней, так же как и в нем самом, скрыта жестокость и злоба. Сердце верховного советника переполняла смертельная ненависть к богачам, которые заметили голодного сиротку только тогда, когда он научился потакать их мерзким желаниям. Сенчо мечтал всех их уничтожить. Похоже, и она этого жаждала, – во всяком случае, она жаждала уничтожить что-то. Или кого-то. Это верховный советник ясно осознавал. Чернокожая невольница жила ненавистью – он пока не разобрался, что или кого именно она ненавидела, но понимал, что из нее может получиться хороший осведомитель.

Она посмотрела ему в глаза и забормотала что-то на непонятном, шипящем наречии – какое-то приглашение, обольстительное и развратное. Отклонить его было невозможно. Да, она ублажит его лучше тонильданки. Ах, как прекрасна его жизнь! Он неимоверно богат, враги его повержены и уничтожены, любая роскошь ему доступна, любое его желание будет удовлетворено. Непонятные, таинственные слова звучали волшебным заклинанием, беспрекословным подтверждением вседозволенности. Да, чернокожая заговорщица его хорошо понимала. Он пылал к ней страстью.

В парке у озера Крюк даже верховный советник не мог предаваться плотским утехам на виду у провинциальных баронов и их жен. Сенчо раздраженно приподнялся на подушках и огляделся: куда подевались его солдаты-носильщики?

– Смотрите, мой господин, там лодка, – шепнула ему на ухо чернокожая невольница. – Вон там, у берега. Мы на ней чуть подальше отплывем, нас не увидят. Так будет проще всего.

Солдаты подошли к ложу, чтобы помочь верховному советнику подняться, но он досадливо отмахнулся и оперся на плечо рабыни. Сейчас ему помощь не нужна. Он почувствовал, как возвращается молодость: вот он, расчетливый делец, полный сил, отправляется в Кебин Водоносный, к рудникам в Гельтских горах, – о да, он своего не упустит, напьется крови своих врагов. Пыхтя и задыхаясь, он сделал два неверных шага к воде и тяжело опустился на груду подушек, уложенных рабами на плоское дно лодки. Чернокожая невольница села у его ног, отвязала канат, взяла весло и легонько оттолкнулась от берега.

– Тут недалеко, мой господин, – сказала она с улыбкой. – Вон там, у рощицы, нас не заметят.

Лодка тихо скользила вдоль берега, где повара собирали посуду и гасили догорающие угли. Над водой стлался ароматный дымок угасших костров. Чернокожая невольница разделась догола и, залитая лунным светом, неторопливыми гребками направила лодку к зоановой роще в дальнем конце парка. Луна скрылась за деревьями, на берег опустились темные тени. Лодка беззвучно подплыла к кромке воды, и под днищем зашуршал песок. Чернокожая рабыня отложила весло, оперлась коленями о скамью и привязала канаты с носа и кормы лодки к прибрежным корням.

Девушка вытянулась рядом с Сенчо, нежно и умело лаская оплывшее тело под тонкими складками одеяния. Он возбужденно погладил ей бедра, облапил грудь.

– О мой господин, вы – великий Крэн, а я – благая владычица, – прошептала рабыня, взобралась на него сверху и прерывисто задышала, размеренно опускаясь и поднимаясь над хозяином. От ее движений лодка закачалась, по воде пошли круги. – Ах, мой господин, скорее… – воскликнула она, внезапно откатившись в сторону.

Из прибрежных кустов бесшумно выскользнули два темных силуэта и бросились к лодке. Тот, что повыше, с размаху воткнул в толстое брюхо заостренный деревянный кол и с усилием повернул. Второй убийца, присев на корточки, вонзил нож в складки жира у горла Сенчо. Верховный советник отчаянно взревел, но вопль захлебнулся кровью, хлынувшей изо рта на шею и плечи.

Чернокожая невольница выхватила нож у злоумышленника и дважды полоснула по своему бедру и один раз – по руке. Затем, убедившись, что убийцы скрылись в чаще, она истошно закричала. Сенчо в предсмертных корчах потянулся к колу, торчавшему из живота, вздрогнул и замер.

Солдаты и прислужники подбежали к лодке: над трупом верховного советника чернокожая невольница, обливаясь кровью, истерически рыдала и умоляла своих богов покарать презренных убийц.

Дерзкое убийство Сенчо-бе-Л’вандора, верховного советника Беклы, во время праздника, в присутствии верховного барона, благой владычицы и трехсот гостей, вызвало панику сначала в верхнем, а потом и в нижнем городе. Невероятное преступление ужасало, как внезапный подземный толчок. Никто не знал, что за этим последует. Вдруг убийство не было делом рук одиночек, желавших отомстить верховному советнику за его злодеяния, а, напротив, предвестником вооруженного восстания против режима Леопардов? Сколько еще убийц скрываются в столице? А в других городах – в Теттите, в Икете, в Дарай-Палтеше? Кто станет следующей жертвой?

Всех объял неимоверный страх. Гости поспешно уходили из парка, собираясь с первыми лучами солнца покинуть столицу; хозяева велели рабам и слугам быть настороже и никому не доверять; солдаты, еще недавно обрадованные тем, что их не отправляют в поход к Вальдерре, теперь получили приказ обыскать все подвалы и чердаки; торговцы и купцы с тревогой выставили вооруженную охрану у лавок и складов; шерны с подозрением взирали на своих поклонников, впервые осознавая, что не ведают их истинных намерений; жрецы Крэна бросились торопливо прятать храмовое добро и отправили Сендиля в верхний город с просьбой прислать солдат для охраны храма. Страх крылся в скрипе половиц, в вое собак, в звуке шагов за дверью.

Больше всего пугало то, что ни роскошь, ни вооруженная охрана не защитили всемогущего верховного советника от неведомых убийц, а значит, опасность грозила всем и каждому. Вдобавок преступники исчезли, как исчезают призраки от первого петушиного крика. Как им удалось сбежать из верхнего города, огороженного высокими стенами? Как смогли они незамеченными ускользнуть от стражи у Павлиньих ворот? На следующий день гору Крэндор обыскали сверху донизу, но убийц и след простыл. Среди жителей столицы поползли слухи, что преступников на самом деле не было. Разумеется, солдаты схватили обеих наложниц верховного советника, с которыми он явился на праздник, – и чернокожую рабыню, и ее подругу-тонильданку. Несмотря на жуткий способ убийства, многие считали, что чернокожая колдунья в одиночку разделалась со своим хозяином и, стараясь отвести от себя подозрения, выдумала несуществующих злоумышленников. Им возражали, что она, конечно, могла пронести нож в лодку незаметно для Сенчо, одурманенного едой и питьем, но кол был вырезан из толстой зоановой ветви и заточен в роще (на дереве нашли свежий распил, а на траве – щепки и стружку). Даже если объевшийся хозяин и задремал, у рабыни не было времени на изготовление злополучного кола. Впрочем, орудие убийства мог оставить для нее сообщник. Как бы то ни было, чернокожую невольницу ждала неминуемая смерть – в чем бы ни заключалась вина девушки, власти наверняка вынесут ей суровый приговор.