Джульетта сделала глубокий вдох, заставив себя говорить тише. Чем больше она вопила, тем больше ее родители щурили глаза, и она боялась, что скоро они перестанут ее слушать. Но спор еще был не окончен. У нее все еще оставался шанс убедить их в том, что они не правы.

– Вы оба всегда говорили, что власть принадлежит народу, – сказала Джульетта, стараясь говорить спокойно. – Что Алая банда распалась бы, если бы Баба не сделал так, чтобы обыватели гордились быть ее частью. И что же, теперь мы позволяем их убивать? Позволяем гоминьдановцам истреблять всех, кого они подозревают в связях с профсоюзами? Мы были равны…

– Ты хочешь сказать, – холодно перебил ее господин Цай, – что предпочитаешь вернуться к тому времени, когда Белые цветы взорвали наших слуг?

Джульетта отшатнулась. Ее грудь словно сжали железные тиски, ей казалось, что в легких не осталось кислорода.

– Это не то, что я хочу сказать. – Она сама не понимала, что именно хочет сказать, но знала одно – все это неправильно. – Но мы не опускаемся до резни. Мы не опускаемся до приказа об убийствах.

Ее отец отвернулся, но мать продолжала смотреть на нее.

– Чему я учила тебя, – прошептала госпожа Цай. – Разве ты не помнишь? Власть принадлежит народу, но верность превратна и переменчива.

Джульетта с усилием сглотнула. Такова уж была Алая банда. Они сказали «да», когда иностранцы потребовали заключить с ними союз. Они сказали «да», когда политики потребовали вступить с ними в союз, предпочтя выживание всему остальному. Кому есть дело до ценностей, когда пишут книги по истории? Какая разница, если в конечном итоге авторы все равно все перепишут?

– Я прошу вас. – Джульетта упала на колени. – Отмените Белый террор, потребуйте, чтобы гоминьдановцы прекратили убийства, потребуйте, чтобы членов банды Белых цветов отделили от коммунистов. Мы не имеем права уничтожать простых людей. Это нечестно…

– Что ты вообще знаешь о честности?

Джульетта потеряла равновесие, упав на бок и растянувшись на ковре. Она могла бы посчитать на пальцах одной руки, сколько раз ее отец повышал на нее голос. Но теперь он кричал так громко, что это казалось чем-то нереальным. Даже госпожа Цай часто заморгала, прижав руку к вороту своего ципао.

Джульетта пришла в себя быстрее, чем ее мать.

– Все, чему ты научил меня, – начала она и встала. Ее платье собралось в складки вокруг ее коленей. – Все, что касается нашего единства, нашей гордости…

– Я не желаю этого слушать.

Джульетта выпрямилась в полный рост.

– Если вы ничего не предпримете, то это сделаю я.

Господин Цай посмотрел на нее снова. И в этот момент либо электричество начало мигать, либо свет в глазах ее отца померк. Выражение его лица сделалось пустым, как бывало, когда он сталкивался с врагом, как бывало, когда он готовился пытать человека, чтобы что-то выведать у него.

Однако ее отец не прибег к насилию. Он только заложил руки за спину и, понизив голос, опять заговорил спокойно.

– Ты этого не сделаешь, – сказал он. – Оставь всю эту чушь и останься наследницей Алой банды – останься наследницей империи, которая скоро станет опорой нашей страны – или покинь нас сейчас и живи в изгнании.

Госпожа Цай повернулась к нему. Джульетта крепко сжала кулаки, стараясь не показать своего ужаса.

– Ты сошел с ума? – прошипела госпожа Цай. – Не проси ее делать такой выбор…

– Спроси ее. Спроси Джульетту, что она сделала с Тайлером.

В комнате повисла мертвая тишина. На секунду Джульетте показалось, что она ничего не весит, как во время свободного падения, и в животе у нее разверзлась пустота. Но затем значение слов отца дошло до нее, на нее словно вылили ушат ледяной воды. Внезапно она поняла, почему он отказывался посвящать ее в планы Алых, почему он не приглашал ее на совещания с деятелями Гоминьдана. Сколько времени ее отец знал? Сколько времени он знал, что она предательница, но продолжал держать ее здесь, давая возможность жить нормальной жизнью?

– Я убила его.

Госпожа Цай отшатнулась, и ее губы потрясенно приоткрылись.

– Я застрелила его и его людей, – продолжила Джульетта. – И с тех пор живу с его кровью на руках. Я предпочла, чтобы жил Рома, а не он.

Джульетта видела, как ее мать морщит лоб, видела пустой взгляд своего отца.

– Я заподозрил тебя, когда мне сообщили, что его нашли всего лишь с одним пулевым ранением, – ответил господин Цай. – Когда я узнал, что его люди погибли без борьбы, это показалось мне странным. А когда мне доложили, что Тайлер вызвал на дуэль Рому Монтекова, мои подозрения превратились в уверенность, поскольку мне стал известен твой мотив.

Джульетта тяжело опустилась на кровать, привалившись к панели в ее изножье. Ей нечего было сказать, нечем было оправдаться, потому что она была кругом виновата.

– О, Джульетта, – тихо проговорила госпожа Цай.

Трудно было сказать, корит ли ее мать или жалеет. Жалеет не из сочувствия, а из резкого неприятия ее безрассудства.

– У меня не было намерения наказывать ее. Не было намерения требовать от нее объяснений, ведь она моя дочь, которую я вырастил. – Господин Цай провел ладонями по своим рукавам, разглаживая складки пиджака. – Я хотел понаблюдать за ней, посмотреть, смогу ли я вернуть ее на путь истинный, по какой бы причине она с него ни сошла. Джульетта – моя наследница, моя кровь. Прежде всего я хотел защитить ее – даже от Тайлера, даже от Алых, стоящих ниже нас.

Ее отец подошел к ней, но Джульетта продолжала упорно смотреть на свои ноги, тогда он крепко взял ее за подбородок и заставил поднять взгляд.

– Но мы наказываем предателей, – закончил он. Его пальцы сжимали ее подбородок, будто это были стальные тиски. – И если Джульетта хочет перейти на сторону Белых цветов, то она может уйти и умереть вместе с ними.

Господин Цай отпустил ее подбородок, опустил руки и, не говоря больше ни слова, вышел из ее спальни. Дверь закрылась за ним с приглушенным щелчком, показавшимся Джульетте неуместным после его последних слов. Он не нарушит обещания – ее отец всегда был верен своим словам.

– Мама.

Это слово вырвалось у Джульетты со всхлипом – как в детстве, когда она разбивала коленку, играя в саду, и звала свою мать на помощь.

– Почему? – требовательно спросила она. – Почему мы так их ненавидим?

Госпожа Цай отвернулась, переключив свое внимание на вещи, разбросанные по полу. Повернувшись спиной к Джульетте и подбирая упавшие