Внезапное рыдание потрясло все тело Лиз. Она неуклюже вытерла слезы.

– Разве ты не видишь? – проговорила она. – Все это время я пыталась скрыть свои чувства, чтобы ты не ощущал моего давления и мог свободно выбрать меня, если бы захотел. Но я больше не могу Уин, Не могу попрощаться с тобой…

Девушка прильнула к его груди. Он мягко похлопал ее по плечу. Как странно было ощущать силу этих объятий, несмотря на ее трепетную молодость и его усталое старое сердце.

– О, пожалуйста, Уин, пожалуйста, – сказала Лиз, – не говори, что полюбишь меня, если сможешь. Скажи только, что позволишь мне принадлежать тебе или, по крайней мере, попытаешься. Пожалуйста, не говори «нет». Если ты скажешь «нет», у меня ничего не останется.

Горячие слезы девушки увлажнили щеку Уина, словно ароматные брызги океанских волн. Ее руки все крепче обнимали его, словно это был последний шанс Лиз удержать Уина.

Теперь Уинтроп Бонд в одно мгновение понял все чувства, которые бешено росли в нем в течение последних странных, полных страданий и блаженства месяцев, понял, почему Лиз так неотразима для него. Она желала его из-за его мужества. Она хотела дать ему своих детей. И это был именно мужской инстинкт – оставаться живой частью мира, а не усталым свидетелем жизни. Лиз разожгла его в Уине с самого начала.

В этом заключался секрет ее странной детской любви к цирку и доверчивость, нежность, с которой она прятала свои ладони в его. Лиз не смущал возраст Уина, не привлекали его богатство и положение в обществе. Подобные условности не существовали для нее. Она только хотела подарить ему себя, как женщина, и изголодалась по любви, как может изголодаться женщина. Но Лиз с самого начала знала, что Уин будет сопротивляться из-за ее молодости… и сознание этого мучило девушку.

Но теперь все было позади, поскольку струны, которых Лиз коснулась своим признанием, звучали внутри Уина, как симфония. Наконец, его оборона рухнула.

Лиз, казалось, почувствовала это, одновременно с облегчением и волнением взяла его за руки и повела в свою спальню. Он не сопротивлялся.

Девушка закрыла дверь, и в лунном свете, падающем из окна, сняла с себя платье. Она стояла перед Уином, похожая на жемчужину, волшебный образ достигшей брачного возраста женщины. Когда ее бюстгальтер соскользнул вниз, Уин впервые увидел обнаженные груди, очертания которых так часто тревожили и волновали его под купальником.

Лиз подошла к нему в одних трусиках и прикоснулась к его губам своими, сначала мягко, затем с все возрастающим женским голодом. Уин приоткрыл свои губы, и нетерпеливый, пылкий язык Лиз проник в его рот.

Усталые чувства Уина пробудились к жизни, когда он ощутил ее наготу и услышал тихий вздох удовольствия и возбуждения. Он почувствовал, что начинается эрекция. Ободренная, Лиз стала целовать его еще крепче. Уин осмелился прикоснуться к ее шелковым трусикам, смущенно сознавая, что она хотела, чтобы он снял их с нее.

То, что произошло с Уинтропом Бондом через несколько минут, находилось на расстоянии нескольких световых лет от любого сексуального переживания, когда-либо испытанного или приснившегося ему за всю его долгую жизнь. Предлагая свою плоть, девушка делала это не потому, что от нее этого ждали, а потому что она нуждалась в Уине, желала его и отчаянно боролась за их любовь.

До сих пор ни одна женщина не была с ним такой. Для всех он был Уинтропом Бондом Четвертым, человеком, родившимся почти принцем, которого люди должны принимать как короля до следующего поколения. Поскольку он был Уинтропом Бондом Четвертым, никто не обращал на него внимания как на личность.

Даже Эйлин пришла к этому только после того, как они поженились. Помимо выполнения роли продолжательницы рода, она делала все, чтобы установить контакт с одиноким мужчиной.

Но Лиз желала его тела, сердца и души. Она так распалилась в своем желании, что ее голод обжег Уина, словно пламя, вызвав эрекцию и пожар в пояснице. Удивляясь самому себе, он вошел в нее с уверенностью молодого мужчины и доставил ей удовольствие, для которого была предназначена ее прекрасная плоть.

Ободряющие стоны он услышал, когда Лиз выгнула спину, чтобы Уин вошел еще глубже. Очень скоро вздохи ее экстаза захватили его, и он ощущал горячее удовольствие оргазма, зарождавшееся сначала где-то внутри, затем все разгоравшееся и наконец вспыхнувшее между ног. Лиз почувствовала это и приветствовала тихими мягкими вскриками. Наконец страшная энергия ворвалась в нее как часть Уина, которую он тщательно скрывал все эти годы, о существовании которой забыл до этого счастливого момента, когда она вернулась к жизни.

– М-м-м, – Лиз ревниво прижимала Уина к себе, когда его вздохи перекрывали отдаленный шум прибоя. – Спасибо, Уин. О, любовь моя…

Он смаковал этот момент, потому что знал, что это незаслуженное им чудо. Жизнь подарила ему второй шанс, второе мужество, гораздо более реальное, чем первое, благодаря этому милому, чувственному молоденькому существу. Впервые за свои шестьдесят пять лет Уин почувствовал себя по-настоящему желанным.

Обнаженная Лиз лежала в его объятиях, целуя его грудь, гладя пальцами его плечи и бедра. Их прикосновения посылали электрические заряды удовольствия и очарования.

– О, Уин, – прошептала она. – Я люблю тебя.

В последний раз он посмотрел в эти умоляющие глаза и сдался.

– Милая Лиз, – отозвался Уин. – Я тоже люблю тебя. Он услышал ее радостное дыхание, почувствовал, что она улыбается в темноте.

– Скажи еще раз, – прошептала Лиз.

– Я люблю тебя.

– О…О…

Она наклонилась, чтобы поцеловать Уина. Он ощутил ее слезы, чистые, как святая вода. Потом Лиз сильнее прижалась к нему.

– Я хочу подарить тебе ребенка, Уин, – произнесла она. – Вот что я почувствовала, когда впервые увидела тебя. Вот что я чувствую сейчас. Я знаю, это правильно, Уин… Не знаю, почему, но я чувствую. У тебя есть дети, но ты рожден для большего. Разве ты не видишь? Это судьба, что я встретила тебя. Тебе назначено стать отцом двух поколений, а не одного. А мне назначено стать теперь матерью.

Лиз поцеловала Уина в щеку, затем еще раз и еще с все нарастающим девичьим возбуждением.

– О, я знаю, это похоже на сумасшествие, – сказала она. – Но я всю жизнь чувствовала, что жду чего-то. Я не нашла этого с Лу, храни его Бог. Может, поэтому я не могла забеременеть от него. Должно быть, я знала, что мои дети где-то в другом месте, они еще ждут меня. Когда мы с тобой встретились, я сразу все поняла. О, как я хотела тебя все эти месяцы…

Лиз крепче прижалась к Уину и заговорила более настойчиво.

– Позволь мне иметь от тебя детей, Уин. Подари их мне. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста, не говори нет. Только люби меня, и, я знаю, дети появятся. Прекрасные мальчики и девочки… Я ощущаю их внутри себя. Все они твои. Они должны были дождаться тебя. О, слава Богу…