– Нкечи, хочу напомнить, что я здесь, рядом с тобой, единственное мое оружие – коммуникатор, – Эрна, не отрываясь, смотрела главной «pixy» в глаза. – Если сочтешь, что я тебя предала, можешь убить меня. Я не смогу сопротивляться, да и не собираюсь.

Вашингтон бросила взгляд на Карифу, та пожала плечами, показав, что не собирается принимать решение за руководство, и Нкечи слегка успокоилась:

– Допустим, – отпустила Эрну и осведомилась: – Что происходит?

– Начальная фаза завершена, – быстро ответила Мегера. – Мы должны были захватить первый этаж, поскольку он является ключом к башне. Теперь прикажи девчонкам разбить все камеры наблюдения, которые отыщут. Насколько я знаю, скрытых камер на первом этаже нет, но пусть внимательно осмотрят помещения.

– Все камеры? – переспросила Нкечи.

– Все камеры, – подтвердила Эрна.

– Зачем?

– Затем, чтобы местные охранники не увидели, что я собираюсь делать дальше.

///

«Внимание! В течение трех часов в город войдут части Национальной гвардии! Прослушайте правила поведения при встрече с военными. Первое! Не оказывайте сопротивления! Подчиняйтесь всем приказам служащих Национальной гвардии. Помните: они имеют право стрелять на поражение…»

Эти сообщения заполонили сеть три минуты назад, произведя на бунтовщиков именно то впечатление, которое должны были произвести:

«Если вы являетесь членом преступного сообщества, вам надлежит немедленно и добровольно разоружиться. Тот, кто окажет содействие Национальной гвардии, может рассчитывать на снисхождение…»

Разумеется, может рассчитывать: тюрьмы не резиновые, построить новые не успеют, а значит, большая часть мародеров, насильников, грабителей и прочих участников беспорядков отделается условными сроками или работами в трудовых лагерях. Однако Сечеле прекрасно понимал, что эти послабления не предназначены для него и его людей. Иностранных наемников гвардейцы будут расстреливать на месте. В лучшем случае – дадут пожизненное.

Коммуникатор подал негромкий сигнал, Крокодил перевел на него взгляд, увидел, что вызов пришел от Винчи, и нажал на кнопку «Ответ». Впрочем, в памяти этого устройства другие номера отсутствовали. А тот коммуникатор, на который непрерывно названивали Мози и Узочи, валялся на заднем сиденье.

– Привет!

– Сигнал слышал?

– Разумеется.

Крокодил не мог пропустить сигнал – надоедливое повторение: «Внимание! В течение трех часов в город войдут части Национальной гвардии…» – потому что ждал его с обеда.

– Помнишь, что должен делать?

– Уже делаю.

– Прекрасно.

Чувствовалось, что Джа собирается отключиться, поэтому Крокодил неожиданно спросил:

– Мы больше не увидимся?

– Если будешь вести себя разумно – нет.

– Я рад, что все заканчивается именно так: все снова зависит только от меня.

– Ты справишься, – сказал Джа. – Но забейся в такую дыру, чтобы я не смог тебя найти, потому что если увижу – убью. Такое теперь правило, Сечеле: мы больше не знакомы.

– Я знаю такую дыру.

– Хорошо.

Винчи отключился, а Крокодил остановил внедорожник посреди Бруклинского моста, надел маску и вышел из машины.

– Разгружайте!

И его ребята принялись торопливо вытаскивать из грузовиков и расставлять в заранее рассчитанные места ящики со взрывчаткой. За тем, чтобы им не мешали, следили четыре ощетинившихся пулеметами броневика.

«Я все сделаю сам, – сказал во время прошлого разговора Винчи. – Все мосты и тоннели, связывающие Манхэттен и Бруклин с материком, подготовлены к взрыву. Но мне нужна картинка для репортеров…»

И дроны журналистов – как по заказу! – слетелись к группе боевиков. Будто ничего более интересного в городе не происходило.

Взрывать Бруклинский мост не требовалось, но он гарантировал великолепную картинку, и Джехути остановил выбор на нем.

«Тебе нужен виноватый», – догадался Крокодил.

«И он тоже, – не стал отрицать Джа. – Нужно на кого-то повесить это ужасное преступление. Но согласись, есть разница: повесить на человека преступление или повесить человека?»

«Ты всегда умел красиво выражаться».

«Спасибо, Сечеле. Мы договорились?»

– Уезжайте! – распорядился Крокодил, увидев, что его парни закончили расстановку ящиков. – Скорее!

Повторять не пришлось. Бойцы знали, что привезли, знали, зачем привезли, и стремительно помчались прочь. Сечеле улыбнулся, сел во внедорожник, но разворачиваться не стал, направился не в относительно тихий Манхэттен, а в залитый кровью Бруклин. Потому что с той стороны его ребят поджидали убийцы Винчи, а в Бруклине оставался шанс. Отъехав примерно двести метров, Крокодил надавил на пульт, приводя в действие детонаторы, услышал грохот, бросил мимолетный взгляд в зеркало заднего вида и усмехнулся:

«Прощай, Джа, теперь каждый сам за себя».

А в следующий миг его бронированный автомобиль в клочья разнесла выпущенная с ударного дрона противотанковая ракета.

///

CNN: «Этого не может быть…»

The New York Times: «Мы перепроверили информацию и с сожалением вынуждены сообщить, что есть неопровержимые свидетельства того, что Манхэттен, Бруклин, а значит Бронкс, Куинс и другие боро Нью-Йорка, за исключением Статен-Айленда, полностью отрезаны от материка…»

Bloomberg: «Представитель Национальной гвардии заявил, что уничтожение переправ отложит вступление в город первой колонны, но не отменит его. «Мы рассматриваем все возможные способы прийти на помощь жителям Нью-Йорка…»

CBS: «Несмотря на то что все мосты и тоннели работали в обычном режиме, больших жертв удалось избежать. Специалисты-взрывотехники изучили имеющиеся в сети записи и независимо друг от друга заявили, что уничтожение переправ было тщательно рассчитано. Сначала следовал предварительный взрыв или серия взрывов, которые вызывали у людей панику и заставляли покинуть опасное место. И лишь через пять-десять минут происходил основной удар…»

Ciliophora Project: «Какой ужасный день: для Нью-Йорка, а значит – для всего мира…»

///

– Сегодня великий день! Два миллиона американцев собрались в столице, чтобы лично приветствовать Дика Бартона и своими глазами увидеть самого известного пингера планеты! Нашего героя! Вы не ослышались, друзья: два миллиона! Вы не представляете, как я воодушевлен и какая атмосфера царит в Вашингтоне! Настоящая праздничная атмосфера!

Как ни странно, прямая трансляция проезда кортежа не получилась скучной: мешало упомянутое корреспондентом воодушевление. Два миллиона человек, многие из которых – но далеко не все – были пингерами, искренне приветствовали Дика, видя в нем не «отважного покорителя океана и космоса» или «первого стопроцентного пингера», но простого парня, такого же, как они. Глядя на Дика, американцы видели себя, идущих на встречу с самым могущественным человеком планеты, и представляли, что они сказали бы президенту. А Бобби Челленджер искусно подогревал это ощущение, мягко, исподволь вкладывая в сознание миллиардов зрителей мысль, что сегодня президент услышит их голос. И, конечно же, согласится с их доводами.