– Ну… – Вова потупил взгляд, – но не постоянно же! Так, изредка… Та шо вы на меня так смотрите, товарищ старший лейтенант! Я и мои ребята носимся только, как угорелые, – вон Василя спросите. – Вова кивнул на вновь задремавшего усача. – Да шо, вы сами все ж знаете, сами ездите… иногда. Нам надо отдыхать, ну и бывают… эксцессы.

– …Например, стрельба и изнасилование под угрозой оружия, так? – говорил лейтенант в свитере тихо, и все тише и тише, отчего казалось – температура в комнате падает… до уровня тихого подвала с требующими ремонта стенами и опилками на полу. – Грабеж и мародерство, причем вовлечение в это дело личного состава группы, личным примером, так сказать…

– Да… какое там! – несколько ошарашенно выдавил Вова, но тут же спохватился: – Да они же там, на станции… Да все знали… всегда, еще и до того было известно, что они гулящие! Да постоянно давали и так, и че! А тут просто выделываться стали…

– …И потому им вполне можно угрожать оружием и принуждать к сексу, заодно с распитием спиртного?

– Да какое оружие! Брешут они! Не было!

– Конечно, пригрозить бэтээром развалить дом – это ерунда. И стрельба в воздух, и не только.

– Да мы там мертвяка зачистили! Они там по железке ходят!

– Да, привели этих… ну ладно, гулящие и есть, но никакой разницы – привели вы их и при них мертвяка застрелили, так?

– Ну… так…

Удивленно молчавший до того Илья Ильич, хлопавший ртом, как рыба, наконец-таки набрал воздуха в легкие и взревел:

– Ах ты, падла! СДАТЬ ОРУЖИЕ! ПОД АРЕСТ!!!

– Да, Иль… това…

– Сдать оружие, тварь!

Вова, побледнев, сел выпрямившись.

– Да вы че, все охренели?! Че, меня, баевого афицера, из-за каких-то шмар! Да я! Да кто тогда ребят водить станет! А? Да я!..

– Сдать оружие. Быстро! – Комендант вскочил и положил руку на кобуру на поясе.

Вова с бешеными глазами медленно потянул руку к кобуре. Даша напряглась – больно взгляд нехороший…

– Во-ва…

Сидящий в углу усач даже глаз не открыл, похоже. Но Вова враз потух, сник и, как-то сгорбясь, неловко расстегнул и стянул с себя разгрузку с кобурой, безразлично бросил на пол. Вошедшие солдатики вопросительно смотрели на коменданта. «На губу!» – и Вову увели. Повисло молчание. Первым нарушил его толстяк со ждановскими усами:

– Да… Дела. Че думаешь с ним, Илья?

– Расстрелять бы падлу… да жалко. Мужик-то боевой.

– В штрафники его, – подал голос мент, – стрелять нельзя. Права такого нет, чтоб без суда… да и за что… не то время.

– Будут проблемы, – сухо ответил лейтенант в свитере. – Я предупреждал.

– Может, возьмется за ум? Ценный же кадр…

– Я пригляжу, – подал голос Василь. – Вместе же черт-те где были… да, такой он… Ну потекла крыша, может, немного – а у кого не потечет… Вправим мозги.

– Будут проблемы. Я предупредил, – повторил лейтенант.

– Эх, фээсбэ, вашу ж мать… вечно вы всех предупреждаете… что ж вы об ЭТОМ всех не предупредили? – с невыразимой какой-то горечью, глядя в окно, произнес молчавший до того военный.

– Не было информации, – сухо ответил лейтенант. – Вообще. Никакой.

– Так не бывает, дорогой мой чекист. Не-бы-ва-ет.

– Да… я знаю, – сникнув, зло ответил лейтенант, тоже уставясь в окно. – Знаю. И тем не менее. Когда появилось что-то, было уже поздно…

– Так, ну, может, все-таки пора поделиться? – сказал Илья Ильич. – Я все понимаю, секретность, порядок… но теперь-то зачем? Теперь-то все у вас в работе поменялось…

– Ничего не поменялось. – Лейтенант кивнул на так и лежащую на полу рагрузку. – В лучшую сторону – ничего. И не предвидится.

– Так что, так и не расскажешь? Кстати, в Питере тоже неплохо бы знать, и твои коллеги, может, тоже уцелели…

– Ну… было бы на самом деле что сказать… А-а-а-а! Ладно. – Лейтенант махнул рукой, словно в воду прыгнул: – Всего не расскажу, да оно вам и не надо… Да и много ли я знаю – кто я такой?

– Да ладно прибедняться! Давай, говори.

– Ну… когда началось, по тревоге-то всех подняли, но поздно… короче, сначала как и везде, потом… тоже как и везде. Центр накрылся, ну, по инструкциям… Но нет таких инструкций. Ввели по плану «военные действия с применением противником…» – а где тот противник? Где действия? Где военные? В общем, дальше началось то, что называют «горизонтальная связь». Знакомые, коллеги… порой просто незнакомые совсем… иногда уже… на краю… передавали информацию. По крупицам – пока спецсвязь работала, как Интернет – все менялись, дополняли… В общем… Зараза пришла из Москвы. По всему миру. Там началось, какой-то научный центр…

Такого злого, крепкого и тоскливого мата Даша в жизни не слышала. Коротко и емко все присутствующие помянули и столицу, и светочей науки. Даже захотелось сказать: «А у меня даже высшего образования нет! И никогда не хотелось!» Не стоит ученым попадать к этим мужикам, ох не стоит…

– Так вот, по всему миру разнесло заразу, ну люди разъехались, больные… в США, в Европу, в Азию… везде, короче… Ну это-то вы знаете, а больше – ничего и не известно… разве что, говорят, уцелел какой-то научный центр, не в Москве, – там кто-то, кто первым прочухал, укрепился… вроде как из… этих… ученых. И внутряки там, фсины[4], как-то в завязке. Информации точной пока нет, только догадки. Они, по ходу, первыми дернулись и отбились, уцелели… кстати, и нам тут перепало. Кто-то нашим фсинам брат-сват – дал сигнал, а у нас тут зон-то богато… Ну вот то, что вояки к нам были, – это все оттого. Точно уж не знаю, как оно, с нашими в Петрике что-то нехорошо случилось. А зоны, кстати, говорят… амнистировали. Всех, кого не расстреляли. Вот так вот.

– Однако… А много расстреляли?

– А почти всех по особо тяжким и рецидивистов.

– Обалдеть! – присвистнул мент. – Это как же так? А по какому праву-то?!

– А ни по какому. «Разгрузили», говорят. Очистили от нежелательного элемента, остальных отпустили.

– Дела…

Дальше обсуждение пошло как-то вяло, и потом начали обсуждать бытовые вопросы, частные – и Дашу вскоре отправили за документами, обязав явиться завтра, обговорить детали. Документ выдали в соседней комнате, вклеили ее фото, распечатанное на принтере, шлепнули печать. Все солидно, по-взрослому.

Вышла на крылечко, задумчиво держа в руках этот «папирен аусвайс», пошла по дорожке. У заборчика на выходе с территории стоял «призрак». Только сейчас вспомнила, что хотела спросить про него в комендатуре, да и про цены и Митричево предложение… Ну не возвращаться же, в самом деле? Даша приготовилась прошмыгнуть мимо «призрака» с каменным лицом, но тот шагнул к дорожке, не преграждая путь, но явно выражая намерение общаться, и, держа руки на ремне, сказал: