разумеется, я был прав. Колыбель человеческой цивилизации!

Остальные члены экспедиции стояли на краю каменной ямы и наблюдали, как Бэбкок и Гюнтер ползают внизу. Более приличных руин нам пока еще не попадалось. Я догадывался, почему это место сохранилось так хорошо: здесь раньше был какой-то монумент. Возведенный с целью увековечить величие как древних зодчих, так и построенного ими города.

– Есть зацепки? – склонившись над ямой, спросил Карни. – Расшифровать сможем?

Бэбкок покачал головой:

– Может быть… Пока сложно сказать. Невероятно древние писаницы, но в этом есть свои плюсы. Не исключаю, что расшифровать здешние письмена будет гораздо легче, чем созданные цивилизациями, чьи родственные языковые связи не дожили до наших дней. – Бэбкок перекинулся парой слов с Гюнтером и вновь обратился к Карни: – Идите дальше без нас. Мы покамест скопируем этот петроглиф.

После некоторых колебаний мы спустили в яму пару ружей и пошли исследовать рощу. Карни прямо-таки светился от любопытства, а вот Уэстерли сильно нервничал. Проводник все оглядывался на птиц, что летели за нами. Если честно, то мне тоже было не по себе. Тем не менее о своих обязанностях я помнил и снимал на камеру все, что казалось достойным внимания.

– Думаешь, это и в самом деле Эдемский сад? – тихо спросил Уэстерли.

Я пожал плечами:

– Кто знает? Может, он… а может, и нет. В любом случае это очень древние руины.

Перед мысленным взором возникла сценка, как развитая, цивилизованная раса пытается выжить в мире звероподобных неандертальцев или кроманьонцев. Горстка людей, эволюционировавших прежде времени…

Как тогда выглядела Земля? Уж наверняка не так, как сейчас.

Мы вышли на маленькую поляну. Расчищенную площадку, некогда окруженную мостовыми, усеивали камни всевозможных форм и размеров. То были обломки стен и колонн.

В центре росло Красное древо.

Древо как будто почувствовало наше приближение. Я сразу понял, что оно живое. А еще пришла мысль, что в долине у этого древа особая роль. Но какая? Оставалось только догадываться.

Выглядело оно как полутораметровый морщинистый ананас кроваво-красного цвета со светло-алой шарообразной кроной. Больше я в нем ничего особенного не углядел, но Карни, наш биолог, задохнулся от удивления.

– Не может быть! – воскликнул он. – Это же…

– Древо познания, – поежился Уэстерли. – Похоже, это и в самом деле Эдемский сад.

Карни зыркнул на него:

– Не будь дураком! Это просто неизвестная порода дерева, мутировавшая в ходе эволюции.

Камера жужжала, без устали проматывая пленку. Слава богу, пленка цветная – кадры получатся что надо!

Карни подошел к дереву и присмотрелся.

– Не уверен, что это растение, – задумчиво произнес он. – Здесь…

Вдруг крона странного ананаса зашевелилась, и алые щупальца – словно это было не растение, а осьминог – стремительно развернулись, чтобы схватить Карни!

По счастливой случайности дерево вцепилось в ствол ружья. Карни завопил и отпрыгнул назад. Не удержавшись на ногах, он растянулся во весь рост и попытался откатиться в сторону. Одно из дьявольских щупалец вцепилось биологу в лодыжку. Секунду я в ужасе смотрел, как Карни, тщетно вонзая пальцы в землю, пытается уползти.

Я выпустил камеру из рук. Не успела она повиснуть на ремне, как я уже подскочил к биологу. Схватив под мышки, дернул его на себя, но безрезультатно. Хватка растения оказалась железной.

Остальные щупальца, извиваясь, устремились к нам.

– Уэстерли! – вскричал я, но тот не ответил.

Проводник, облизывая пересохшие губы, продолжил пятиться, явно пребывая в животном страхе.

Карни, чье лицо приобрело цвет могильного камня, зарычал:

– Вэйл! Тяни!..

Я послушно тянул, но нас неуклонно затягивало в кишащую щупальцами крону.

Послышался топот. Я обернулся и увидел прибежавшего на шум Гюнтера; его борода воинственно щетинилась. Оценив обстановку, он вскинул ружье и выстрелил в дерево. Но не причинил никакого вреда – пуля отрикошетила от ствола, словно тот был покрыт не корой, а броней.

Гюнтер пробежал мимо нас, срывая с пояса топорик. Миг спустя уже рубил щупальце, державшее Карни.

А я продолжал тянуть, да так отчаянно, что пятки все глубже зарывались в землю. Тем временем Карни, выхватив нож, резал шнурки.

Ботинок слетел, а вместе с ним отскочило и щупальце. Но схватило Гюнтера и подняло в воздух. Да как высоко! Не успели мы глазом моргнуть, как алые щупальца сплелись в кокон вокруг археолога, перевернули его вниз головой и стали опускать в крону.

Внутри древо оказалось полым. Через миг Гюнтер скрылся с наших глаз. Щупальца сплелись на вершине в тугой пучок. Нашего археолога как не бывало.

Карни, монотонным голосом проклиная древо на чем свет стоит, схватил с земли ружье – и давай лупить дробью. Я вооружился топориком Гюнтера и опасливо приблизился к красному стволу. Ни первый, ни последующие удары не возымели эффекта: с тем же успехом я мог бы рубить чугунный лом.

Карни вдруг завопил и потащил меня прочь. Клубок щупалец зашевелился вновь.

Гюнтер, все еще отбиваясь от растения, упал к нашим ногам. Щупальца полыхнули красным, опять свернулись, да так и остались неподвижными.

Мы подхватили Гюнтера и отнесли на безопасное расстояние от красной твари. Там археолог стряхнул нас, выудил из кармана бутылочку виски и жадно присосался.

– Ты как, цел? – спросил Карни.

– Да… Вроде в порядке…

Карни изучающе оглядел древо.

– Нет, такой стервозы я в жизни не видывал! Растение-людоед, которое еще и в еде привередничает!

– Гюнтер, что было-то? Там, внутри? – спросил я.

Археолог скривил губы в ухмылке:

– Черт его знает! Темно, хоть глаз коли! Помню, что ни на секунду не прекращал отбиваться, а потом оно меня выплюнуло.

– Странно… Если это дерево – людоед, где пищеварительный сок? – спросил Карни, недоуменно сдвинув брови.

Гюнтер покачал головой:

– Похоже, без него как-то обходится. Давайте-ка уносить ноги.

Мы отыскали Уэстерли, который был на грани нервного срыва, и пошли к яме, где оставили Бэбкока. Встревоженный этнолог встретился нам на полпути. Заверив его, что с нами все хорошо, мы устроили небольшой совет.

– Думаю, на сегодня хватит исследований, – сказал Карни. – Разобьем лагерь.

Бэбкок согласно покивал:

– У той ямы с петроглифами. Надеюсь, к ночи я их расшифрую. Прямо удивительно, до чего просто они выглядят. Напоминают санскрит, на котором написано священные тексты индуизма.

В каком-то смысле это и в самом деле был Эдем. Тигров мы больше не видели, но ружья держали наготове. Быстро пообвыкшись, бродили по кущам так, будто прожили в них всю жизнь. Не зря же говорят: чем лучше знаешь, тем меньше почитаешь.

Одному лишь Бэбкоку было не до прогулок. Весь день, вплоть до сумерек, он расшифровывал петроглифы.

Спустя некоторое время Карни и Гюнтер отважились на новую