опубликованных в журнале «Revolt», содержится прямой упрек в адрес приверженцев шиваизма: «Шиваизм, который утверждает, что является религией любви, сыграл важную роль в убийстве джайнов и буддистов» (Revolt, 2010: 354).

Вероятно, по мере того как индуизм завоевывал свои позиции, индуисты время от времени могли приспосабливать храмы джайнов или буддистов для своих нужд. Например, встречаются сообщения о том, что после упадка буддизма в XIII веке некоторые буддийские храмы были преобразованы в индуистские, а затем использовались для поклонения индуистским божествам. Об этом сообщает К. Р. Венкатараман, согласно которому, в Южной Индии с исчезновением буддизма и джайнизма некоторые их храмы и монастыри занимали индуисты, а идолы превращали в индуистских богов и богинь. Он утверждает, что в наши дни в Коимбаторе в качестве Тримурти почитается деревенский джайнский тиртханкара с двумя своими спутниками, а холм, на котором они находятся, известен сегодня как Холм Тримурти. Далее, в некоторых случаях джайнский Брахмаякша превратился в Айянара, Паршванатха, находящийся в Нагаркоиле – в Анантальвара, а якшини Падмавати, которая находится в Читрале – в богиню Бхагавати. Более того, в храмах Мангала Деви в Мангалоре и Манджунатхи в Кадри до сих пор сохраняются следы джайнизма, что, по мнению К. Р. Венкатарамана, может служить доказательством превращения джайнских святынь в шиваитские храмы. Что касается буддизма, то изображение Шанкарачарьи, установленное в храме Камакши, изначально являлось изображением Будды (Venkataraman, 1973: 38–39). Возможно, это действительно так, и К. Р. Венкатараман прав. В таком случае, культовые сооружения или их отдельные части вполне могли переходить из одной религии в распоряжение другой. Но такие случае были единичны и не носили массового характера.

Имел место и обратный процесс, когда части разрушенных индуистских храмов служили строительным материалом при возведении храмов других религий. К примеру, надпись от 1440 года, находящаяся на гопураме джайнского храма в Тачамбади, в Северном Аркоте (Тамилнаду), сообщает о том, что этот храм был построен из камней некогда разрушенного храма Шивы (Branfoot, 2015: 86).

Если первые века I тысячелетия н. э. были отмечены расцветом джайнизма и буддизма, то уже в середине I тысячелетия н. э. взаимовлияние традиций привело к культурно-религиозному синтезу. Что мы и видим на примере поэмы «Шилаппадикарам» (примерно V–VII века), автором которой является Иланго Адихаль – принц династии Чера. Из поэмы никак не явствует, что отношения трех религий были отмечены какими-либо столкновениями. Сам автор поэмы был джайном, но в своем произведении рассказывает историю индуистов. Здесь джайнская отшельница по имени Кавунди сравнивает тамильский город Пухар с североиндийской Айодхьей, а главные герои (молодой купец Ковалан его жена Каннахи) по пути в Мадурай наряду с отшельническими обителями и с различными индуистскими храмами встречают также буддийские и джайнские. Все тихо и спокойно.

Надо полагать, что, несмотря на многовековую вражду трех религий – индуизма, буддизма и джайнизма, их противостояние в основном происходило на уровне идеологии, а борьба друг с другом доходила до массового физического уничтожения лишь в исключительно редких случаях, если вообще такое случалось. Встречающиеся в литературе упоминания о такого рода событиях зачастую являлись всего лишь преувеличением и хвастовством, чтобы продемонстрировать превосходство своей религии над остальными. В целом все эти три религии достаточно мирно сосуществовали друг с другом, а серьезные конфликты возникали лишь эпизодически. Яростными их сражения были не на поле боя, а, скорее, на поле идеологии.

Индуизм и ислам

Средние века были отмечены приходом в Индию мусульман, что имело трагические последствия для судьбы множества индийских храмов. Одни храмы осквернялись, другие и вовсе стирались с лица земли, а третьи разбирались и использовались в качестве строительного материала для сооружения мусульманских мечетей, минаретов и гробниц, причем нередко на месте индуистского храма. Некоторые храмы удавалось отстроить заново, а другие так и оставались заброшенными навсегда.

В период между 1000 и 1030 годами Махмуд Газневи, правитель огромной империи, совершил десять походов в Северную и Западную Индию, где разрушил свыше тысячи индуистских храмов, включая гуджаратский Сомнатх[347], который отстраивали шесть раз. Л. Б. Алаев в одной из своих статей, посвященной особенностям исторической памяти индийцев, обращает внимание на одну немаловажную деталь. Хотя разрушение Сомнатха лежит на совести мусульман, тем не менее, индийцы знают об этой трагедии не потому, что помнят о ней, а потому, что об этом им сообщили британцы, которые прочли персидские хроники и в Палате общин подняли вопрос о зверствах мусульман (Алаев, 2018: 33). Возможно, в данном случае индийцы не сохранили в памяти историю разрушения Сомнатха не потому, что для них это было не важно, и не потому, что не захотели помнить об этом, а потому, что они поколениями наблюдали, как разрушаются их храмы. Сомнатх был лишь одним из многих тысяч разрушенных храмов. А разрушение это продолжалось почти одиннадцать веков – чуть ли не с VII века по XVIII [348].

Разрушив храм в Сомнатхе, Махмуд Газневи приказал разбить на несколько частей «главный кумир» (вероятно, Шива-лингам). Одну часть он отправил в Мекку, вторую – в Медину, третью установил перед своим дворцом, а четвертая была помещена в основание лестнице в мечети Газны, чтобы мусульмане, приходя в мечеть, каждый раз попирали ногами «идола неверных» (Котин, 2005: 39). По приказу Махмуда Газневи были разрушены и храмы Матхуры – несмотря на то, что они очень впечатлили его своей красотой и масштабами (Котин, 2005: 39). А храм в Мултане Газневи не стал разрушать, ибо он приносил хороший доход благодаря множеству паломников, посещавших его. Тем не менее, устоять перед искушением осквернения святыни неверных завоеватель не смог, и повесил на шею главному «идолу» кусок говядины (Котин, 2005: 38).

Развалины храма Сомнатха на 1869 год

Такое положение вещей сохранялось и в дальнейшем. Одна из хроник сообщает, что Муиз-ад-дин Мухаммад Гури (1149–1206), будучи полководцем, на завоеванной им территории Северной Индии не оставил ни одного индуистского храма (Котин, 2005: 40). Известный поэт и придворный историк Ала уд-дина Хилджи, Амир Хосров (1253–1325), в исторической хронике «Тарих-и-Алаи» сообщал о том, что после завоевания Бихара правитель уничтожил в Девагири храмы (Котин, 2005: 44). По словам И. Ю. Котина, в Бихаре кровь индуистов и буддистов лилась ручьем, и истребление неверных порой было столь массовым, что с пострадавшей стороны не оставалось свидетелей (Котин, 2005: 41). Султан Сикандар Лоди (1393–1417) тоже прославился разрушением индийских храмов и его называли Бут-Шикар – Сокрушитель идолов (Котин, 2005: 45).

Название мечети Адхаи-дин-ка-джхонпра,