Одновременно была решена судьба Лодзи, так дорого обошедшейся русской и германской армиям. С 19 ноября (2 декабря) началась эвакуация города. Его комендант выписывал пропуска на выезд всем желающим, но выбраться из Лодзи могли далеко не все. Железная дорога была перегружена военными поездами: вывозились раненые, пленные, трофеи и склады – все, что могло иметь хоть какую-то военную ценность. Наиболее доступными для гражданского населения стали автомобильный и гужевой транспорт, однако ввиду того, что цены на эти услуги резко взлетели (место в автомобиле стоило от 200 до 300 рублей, найм подводы – от 100 до 150 рублей), большое количество жителей вынуждено было остаться. В девять часов вечера 22 ноября (5 декабря) город покинул последний поезд Красного Креста, в котором находился А. И. Гучков, и в Лодзи остались лишь силы прикрытия. В ночь на 25 ноября (8 декабря) в город вошли немцы469.

Планы русского вторжения в Германию были сорваны470. Отступление стало неизбежным, поскольку выдвинувшиеся вперед русские войска попали под мощный немецкий контрудар. «25 ноября шел ужасный бой, – вспоминал офицер 13-го лейб-гренадерского Эриванского полка. – Сотни снарядов рвались в расположении 1-го и 2-го батальонов. Из всех прилегающих домов не уцелело ни одного – все горело. Немцы непрерывно шли в атаку, и тысячи их трупов устилали все поле впереди. Насколько хватало взора, всюду видны были лежащие немцы и их ранцы из телячьей кожи мехом вверх. Тщетно немецкие офицеры старались увлечь своих людей. Два-три взмаха обнаженной шашки, несколько призывных слов – и офицер падал, сраженный меткой пулей. На его место становился другой»471.

Так продолжалось четыре дня и ночи, и 2-й Кавказский армейский корпус, понесший огромные потери, к 12 часам дня 29 ноября (12 декабря) был отведен к Бзуре. Остатки 13-го лейб-гренадерского были сведены в две роты. 30 ноября (13 декабря) русские армии получили приказ отойти на позиции по четырем рекам левобережной Польши – Бзуры, Равки, Пилицы и Ниды, где было легче удержать оборону и перегруппироваться. 7 (20) декабря немцы после многочисленных и весьма дорого обошедшихся их пехоте атак заставили русские войска отойти с западного берега Равки на восточный472. На левом берегу Вислы временно установилось затишье473. Русско-германский фронт стабилизировался по линии четырех рек. Они не были широкими, но тем не менее представляли собой хорошее препятствие для пехоты. Замерзнуть реки еще не успели, к тому же перейти их вброд было возможно далеко не везде. Вплоть до начала 1915 г. на этих позициях с небольшими перерывами шли тяжелейшие для обоих сторон бои474.

29 ноября (12 декабря) в Седлеце произошла встреча главковерха с командованием Северо-Западного и Юго-Западного фронтов, во время которого и Н. В. Рузский, и Н. И. Иванов высказались за наступательные действия – каждый на собственном фронте. Н. И. Иванов и М. В. Алексеев связывали с этим наступлением перспективу развала Австро-Венгрии, и в крайнем случае были готовы согласиться с тем, чтобы оно сначала имело частный характер. При этом окружение великого князя – Н. Н. Янушкевич и Ю. Н. Данилов не отказывались от идеи наступления в Восточную Пруссию. Ю. Н. Данилов при этом считал необходимым не увлекаться идеями большой операции и не удаляться далеко от собственных границ475. Кроме этих двух ближайших сотрудников к германскому направлению склонялся и другой близкий к Николаю Николаевичу (младшему) с довоенного времени человек – командир Гвардейского корпуса В. М. Безобразов. 19 ноября (2 декабря) 1914 г. он воспользовался приездом из Ставки полковника А. П. Коцебу, чтобы передать Верховному главнокомандующему свое мнение, что главный удар необходимо нанести в Силезии и тем самым разделить Австро-Венгрию и Германию476.

Николай Николаевич (младший) колебался, поочередно соглашаясь то с одной, то с другой точкой зрения. В конце концов, пришли к паллиативному решению, согласно которому предполагалась возможность наступления только одной 10-й армии в направлении Восточной Пруссии477. Это решение было заранее невыполнимым. Армия генерала от инфантерии Ф. В. Сиверса, имея на 170 км фронта 170 тыс. человек, еще ранее оказалась не в состоянии преодолеть подготовленную немцами линию обороны. Среди войск все сильнее давало о себе знать присутствие значительного числа второочередных частей, отличившихся безудержными грабежами при вторичном вхождении в Восточную Пруссию. Один из таких полков – 333-й в шутку был назван «полузвериным» (по аналогии с числом Зверя – 666). Попытки продолжить наступление привели лишь к потерям на проволоке478. Командование упрямо держалось за каждый метр захваченной территории противника.

Начальник штаба армии генерал барон А. П. фон Будберг вспоминал: «Местами мы закопались в землю в том же самом положении, до которого в ноябре дошли наши стрелковые цепи, не обращая внимания на то, что такое закрепление было полнейшим абсурдом; на фронте 29-й дивизии были, например, такие участки, которые могли служить первоклассной иллюстрацией того, как не надо было занимать боевые фронты; но войска были к ним привязаны, все было нанесено на схемы и стало неприкосновенным табу»479. Немецкая линия обороны проходила по линии Мазурских озер и реке Ангерап, в теснинах между озерами и болотами. В проходах германские позиции находились на высотах, подступы к которым прикрывались несколькими рядами колючей проволоки, а русские располагались в низине, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме грязи и почти полного отсутствия дорог в тылу существенно сказывался недостаток количества тяжелой артиллерии в армии, и было принято решение о подготовке к «постепенной атаке»480.

Предполагалось постепенно вытеснять противника из дефиле и фланкирующих позиций. Правда, для этого не хватало артиллерии и снарядов, как, впрочем, и единого мнения у руководства 10-й армии. Начальник штаба был против активного наступления, командующий – за481. В результате «постепенная атака» готовилась слабо. Начальник штаба 27-й пехотной дивизии, входившей в состав 3-го армейского корпуса, вспоминал: «Четыре полка 27-й дивизии были раскинуты на пространстве около 10 километров перед рекой Ангерап, впадающей в Мазурские озера, солидно укрепленные противником. Почти три месяца войска стояли неподвижно за своими слабыми проволочными заграждениями и вели перестрелку с немцами. Один только раз приказано было в декабре месяце провести частичное наступление и прорвать позицию противника. Ничего из этого не вышло; потери оказались огромными; в одном 105-м Оренбургском полку было свыше 800 человек убитых и раненых, среди них несколько офицеров с командиром полка во главе»482.

Незамерзающие болота (морозы чередовались оттепелями), невозможность основательно окопаться (грунтовые воды чувствовались на небольшой глубине), сильные позиции немцев – все это удручающим образом действовало на мораль русских войск. В успех атаки верили мало, попытки наступления, решительные или нет, всегда сопровождались большими потерями483. Рассчитывать на прорыв в подобной ситуации 10-я армия не могла. Только в конце 1914 г. она получила для прорыва под Летценом и у Ангерапа несколько десятков тяжелых орудий из Осовца, включая четыре 12-дюймовые гаубицы484. Постепенно на фронт 10-й армии из состава разных крепостей передали 25 батарей тяжелой артиллерии, которые прибывали с собственным и весьма значительным запасом снарядов и не экономили их. Стрельба велась днем и ночью – даже по окопам противника485. Такая поддержка сказалась на настроении войск, однако эта мера запоздала.