– Связь будет минут через тридцать, – ответил отчётливый и приятный женский голос, приняв заказ.

– Спасибо, – Авель лёг на кровать, около которой стоял телефон, и задумался. Аппарат зазвонил через двадцать минут.

– Ваш заокеанский собеседник на проводе, – сказал всё тот же голос.

– Авель, это вы? Где вы?

– Конечно я, Генри. Я в Лондоне. А теперь слушайте внимательно. Вы читали в газетах о катастрофе «Виккерса» компании «Интерстэйт» в аэропорту Мехико?

– Да, читал. Но вам не о чем беспокоиться. Самолёт был должным образом застрахован, компания возместила ущерб, так что никаких убытков не было и акции не упали.

– Страховка – это последнее, что меня интересует, – сказал Авель. – Но этот случай может дать нам возможность проверить, насколько крепок мистер Каин.

– Не думаю, что понимаю вас, Авель. Что вы имеете в виду?

– Слушайте меня внимательно, и я объясню вам, чего именно я от вас хочу, когда биржа откроется послезавтра, в понедельник. Я вернусь в Нью-Йорк во вторник и финалом этого концерта буду дирижировать сам.

Уильям понял, что нужно ждать очередных неприятностей от Авеля Росновского, в то утро, когда ему позвонил Кертис Фентон и сообщил, что Чикагский Барон закрывает все счета своей группы в «Континентал Траст», обвиняя самого Фентона в обмане и неэтичном поведении.

– Я думал, что поступаю правильно, направляя вам письмо о приобретении Росновским доли в капитале «Лестера», – грустно произнёс банкир, – а теперь всё закончилось тем, что я потерял одного из самых крупных своих клиентов. Не знаю, что скажет совет директоров…

Уильям, как мог, извинился перед Фентоном, хотя это было бесполезно, и обещал переговорить с его начальством. Однако больше всего он размышлял над тем, каким будет следующий ход Росновского.

Не прошло и месяца, как он узнал об этом. В понедельник утром Уильям читал почту, когда позвонил один из его брокеров и сообщил, что кто-то разместил на бирже акции авиакомпании «Интерстэйт» на сумму в миллион долларов. Уильям принял моментальное решение, что его личный фонд должен приобрести их, и дал указания покупать. В два часа того же дня на рынке объявилась ещё часть акций, и опять на сумму в миллион долларов. Уильям не успел дать приказ покупать и эти, как цены на них поползли вниз. К закрытию Нью-Йоркской фондовой биржи акции «Интерстэйт» упали на треть.

На следующее утро Уильяму опять позвонил взволнованный брокер и сообщил, что с открытием на бирже появился ещё один пакет тех же акций, и опять на сумму в миллион долларов. Брокер добавил, что последний вброс имел лавинный эффект: отовсюду стали поступать предложения о продажах акций «Интерстэйт», и они резко упали в цене.

Уильям попросил Альфреда Роджерса созвать совет директоров банка в следующий понедельник. Ему нужно было время, чтобы найти подтверждённые данные о том, кто стоит за вбросом акций. К среде он оставил попытки удержать цену на акции «Интерстэйт», скупая их, как только они появлялись на рынке. К моменту закрытия торгов Комиссия по ценным бумагам заявила, что проведёт расследование относительно сделок с акциями «Интерстэйт». Уильям понимал, что совету директоров банка придётся решать, стоит ли поддерживать авиакомпанию в течение трёх или шести месяцев, которые понадобятся Комиссии, чтобы завершить расследование, или нужно позволить ей обанкротиться. Обе альтернативы угрожали и карману Уильяма, и репутации банка.

Уильям совершенно не удивился, когда в очередном отчёте Тэда Коэна прочитал, что первое миллионное размещение акций «Интерстэйт» было сделано компанией, за которой стоит Авель Росновский, – инвестиционной корпорацией «Гарантия». Представитель «Гарантии» позже сделал заявление для прессы, объясняя причину продажи: они были озабочены будущим авиакомпании после заявления мексиканского правительства о том, что «Интерстэйт» не обладает достаточными возможностями для обслуживания своих самолётов.

Газеты раздули заявление «Гарантии», и в пятницу Федеральная комиссия по гражданской авиации запретила полёты самолётов авиакомпании до окончания тщательной проверки её наземного оборудования.

Уильям был уверен, что «Интерстэйт» нечего бояться подобных проверок, но запрещение на полёты оказалось катастрофой для пассажиров, купивших билеты на ближайшие рейсы. Никакая авиакомпания не может позволить своим самолётам оставаться на земле: они приносят деньги, только когда летают.

Положение Уильяма усугубилось тем, что другие крупные компании, интересы которых представлял «Лестер», захотели пересмотреть условия сотрудничества в будущем. В прессе сразу же отметили, что гарантии «Интерстэйт» предоставлял банк «Лестер, Каин и компания».

К удивлению многих, акции «Интерстэйт» к вечеру пятницы вновь начали расти, и Уильяму не понадобилось много времени, чтобы догадаться, почему. Догадку подтвердил Коэн: покупателем был Авель Росновский. Он продал акции «Интерстэйт», принадлежащие ему, когда они были дороги, а теперь понемногу скупал их по дешёвке. Уильям даже головой затряс в завистливом восхищении. Росновский пытался немного заработать для себя, обанкротив Каина и очернив его репутацию.

Уильям узнал, что группа «Барон» рисковала тремя миллионами, но теперь могла получить огромную прибыль. Более того, было совершенно очевидно, что Росновского не останавливала угроза потери этих денег, которые он мог списать с налогооблагаемой базы. Его единственным интересом был подрыв репутации «Лестера».

Когда в понедельник собрался совет директоров, Уильям рассказал всю историю своего столкновения с Росновским и предложил написать заявление об отставке. Предложение это было отклонено, не было даже голосования, но Уильям понимал, что, если Росновский атакует снова, его коллеги могут занять более жёсткую позицию.

Совет перешёл к рассмотрению вопроса о том, стоит ли и дальше поддерживать «Интерстэйт». Тони Симмонс убедил их, что расследование Федеральной комиссии сыграет на руку банку и что со временем «Интерстэйт» покроет все его убытки. После заседания Тони признался Уильяму, что их решение в конечном итоге пойдёт на пользу Росновскому, но у «Лестера» не было выбора, если он хотел защитить свою репутацию.

Тони Симмонс оказался прав со всех сторон. Когда КЦБ опубликовала результаты своего расследования, то объявила, что «Лестер» действовал «безупречно», а в адрес инвестиционной компании «Гарантия» у комиссии нашлось несколько жёстких слов. Акции «Интерстэйт» постоянно росли в цене и скоро достигли своего докризисного уровня.

Тэд Коэн проинформировал Уильяма, что главным покупателем был Авель Росновский.

– Чёрт возьми! – воскликнул Уильям. – Он не только получает огромную прибыль на этих сделках, но и может повторить манёвр в любое удобное для него время.

– Вообще-то, – возразил Коэн, – это именно то, что нам нужно.

– Что вы имеете в виду, Тэд? – спросил Уильям. – Раньше вы никогда не говорили загадками.