Августа, вдова Фредерика, оставшись с восемью детьми у подола, почла разумным примириться с королем и сумела завоевать доверие и расположение старика монарха. Жесткая и властная, она, казалось, получила от Бога характер для всех своих восьмерых детей, но пожадничала его им раздать. Однажды, увидев одного из своих сыновей грустным, королева-мать спросила, в чем причина. «Я думаю», – ответил бедный ребенок. «Думаете, сэр? О чем это?» – «Я думаю о том, что если у меня когда-нибудь будет сын, ему не будет у меня так плохо, как мне у вас».

Все сыновья, словно в отместку матери, выросли буйными – они добрали характера на стороне. Один Георг оказался послушным и почтительным, даже после женитьбы он каждый вечер приезжал к матери. Возможно, она пожалела о своей методике воспитания: «Георг, да будьте же вы королем!» – говорила она ему.

Через 200 лет нелегко понять, каким был человек. На портретах того времени – круглолицый розовощекий здоровяк. Одни пишут, что он был малообразован и поощрял посредственности.

Так, когда Английское королевское общество (академия наук) одобрило введение остроконечных громоотводов, предложенных Бенджамином Франклином (кроме занятий политикой в США он еще и громоотводы изобретал), король объявил войну громоотводам Франклина, настаивая на том, что громоотводы должны быть с тупым концом. На это Президент Королевского общества заявил: «Мой долг и желание всеми силами исполнять повеления Вашего Величества, но не в моей власти изменять законы природы».

Другие напоминают, что Георг III положил начало королевской библиотеке, которую сделал доступной для ученых. Шестьдесят пять тысяч его книг были впоследствии переданы Британскому Музею и послужили основой для Национальной библиотеки. Одни пишут, что свое прозвище «фермер Джордж» он получил от народа за грубые манеры, другие – за интерес к сельскому хозяйству.

При Георге III в Англии впервые появились воскресные школы – для тех, кто хочет учиться, но занят в будни. А чтобы грамотным людям было что читать, стали издаваться воскресные журналы и открылись библиотеки для чтения. Открывались новые типографии, печатались новые книги. Появившуюся охоту к высказыванию и обмену мнениями англичане удовлетворяли на «митингах» – первый из них состоялся 18 апреля 1769 года, когда около 900 избирателей графства Мидлсек собрались, чтобы обсудить появление в парламенте «депутата» полковника Лупстрелла: палата общин признала его «законно избранным», хотя он проиграл выборы журналисту Джону Уилксу (Уилкса не желал видеть в парламенте лично Георг III, обидевшийся на статью в газете «Северный британец», в которой Уилкс раскритиковал тронную речь короля). Хотя в 1769 году Уилкс в парламент так и не попал, но по окончании его семилетнего срока он был избран в его новый состав, и тут даже король не решился выступить против.

Став королем, истово верующий Георг III отменил карточные игры как нечестивые. Однако ему нравился театр, хотя, например, в Шекспире король не видел большого таланта. Одной из приближенных дам он как-то сказал: «Разве Шекспир хоть раз написал что-нибудь великое? Ах, так нельзя говорить! Но что вы-то думаете? Что? Разве его тексты не чудовищны? Что?.. Что? Я знаю, что так нельзя говорить, но это правда! Все дело в том, что это – Шекспир, и вряд ли кто осмелится его критиковать». Король хотел учредить орден Минервы для деятелей науки и литературы, но эти самые деятели при первых слухах об ордене начали за него такую свару, что король от затеи отказался. Зато по приказу короля и при его финансовой поддержке была основана Королевская Академия Искусств. Он был первым королем, который считал занятия наукой важной частью монаршего образования. У него была собственная астрономическая обсерватория.

Пишут, что Георг III был первым, кто намеревался не царствовать, но править. В этом были истоки войны с парламентом, которой король открыл эпоху своего правления. Большинство в английском парламенте с 1714 года принадлежало вигам (преобразователям), у которых была кардинально другая точка зрения на роль короля в государственном устройстве: «властвовать, но не управлять». Король, имевший право жаловать титул пэра по своему усмотрению, скоро «сделал» их столько, что палата пэров наполнилась верными ему людьми.

Один из лордов так оценил политику короля: «В настоящее время пожалованы в пэры такие люди, которые не годились бы мне и в конюхи». Однако Георг III не обращал внимания на слова. Пользуясь поддержкой графа Бьюта, создавшего из депутатов тори (консерваторов) в парламенте партию «друзей короля», Георг начал с того, что добился отставки тогдашнего главы правительства Питта-старшего, энергией которого в немалой степени обеспечивалось участие Англии в Семилетней войне. «Питт разжалован! – писал один французский философ, – это стоит двух побед!» В конце концов Георг сделал премьером графа Бьюта, который был проводником монаршьей воли, а воля была – закончить войну.

Семилетняя война преобразила Англию: со своих островов она вдруг расширилась на другие континенты. «Никогда Англия не играла столь важной роли в истории человечества, как в 1759 году. Это был год ее триумфов во всех уголках Земного Шара», – так описывает английский историк канун правления Георга III.

Однако у триумфа была немалая цена: к 1763 году государственный долг Англии составлял 40 миллионов фунтов – почти все это были расходы на войну. Англия бросила своего союзника Пруссию на произвол судьбы – Фридриха Великого от полного разгрома спасла только смерть русской императрицы Екатерины (воцарившийся в России Петр III оказался таким поклонником прусского короля, что немедленно прекратил военные действия). Потратив на подкуп парламентариев немалые средства (до 25 тысяч фунтов в день) Георг добился от парламента одобрения условий заканчивавшего войну Парижского договора.

Покупать парламент пришлось потому, что по условиям договора Англия раздавала большую часть из того, что успела к тому времени завоевать: остров Мартиника – Франции, Кубу Филиппины и часть Луизианы – Испании. После таких уступок приобретение Канады, Новой Шотландии и Флориды выглядело утешительным призом. Однако мать короля принцесса Августа после заключения Парижского договора будто бы сказала: «Теперь мой сын по настоящему король!».

В эпоху Георга II один политик сказал: «Нам приходится каждое утро спрашивать, какая еще победа одержана, из опасения пропустить хотя бы одну». (Впрочем, другой политик после нескольких понесенных англичанами поражений воскликнул: «Мы больше не нация!»).

В эпоху Георга III Англии приходилось привыкать к поражениям. В одной из английских книг о нем написано: «За десять лет он низвел парламент до ничтожного состояния, превратив его в тень, а лояльность подданных обратил в неприязнь. Еще через 10 лет он довел американские колонии до мятежа, закончившегося тем, что они завоевали независимость, а саму Англию поставил на грань краха (так по крайней мере тогда казалось). Такие достижения удаются иногда людям великим, чаще – безнравственным и расточительным. Георг III не был ни великим, ни безнравственным; просто короля глупее его Англия не знала, за исключением разве что Джеймса II».