– Тут нам не обойтись без особых талантов. – Он встал. – Пошли.

Джек схватил пальто.

– Куда?

Улыбнувшись, Фрэнк перемотал кассету в начало и надел шляпу.

– Ну, во-первых, я угощу нас ужином. Я человек женатый, я старше тебя, и жирку у меня побольше. Следовательно, обед одним печеньем не катит. Затем мы поедем в участок. Я хочу кое с кем тебя познакомить.

* * *

Два часа спустя Сет Фрэнк и Джек вошли в полицейский участок Миддлтона, с желудками, наполненными «морем и сушей»[30], с добавлением пары кусков орехового пирога. Лора Саймон находилась у себя в лаборатории: все оборудование уже было подготовлено.

После представлений Лора вставила кассету в видеомагнитофон. Изображения ожили на сорокашестидюймовом экране в углу лаборатории. Фрэнк быстро прокрутил кассету до нужного места.

– Вот, – указал Джек. – Прямо здесь.

Фрэнк остановил кадр.

Сев за клавиатуру, Лора набрала несколько команд. На экране часть кадра с лицом Лютера была выделена в прямоугольник и начала увеличиваться, подобно надувающемуся воздушному шарику. Это продолжалось до тех пор, пока лицо Уитни не растянулось на все сорок шесть дюймов.

– Это все, что я могу сделать. – Развернувшись в кресле, Лора кивнула Фрэнку. Тот нажал кнопку на пульте, и экран снова ожил.

Звук был ужасным: крики, шум машин, смешанный гул сотен человек не позволяли разобрать то, что говорил Лютер. Все трое смотрели, как открывается и закрывается его рот.

– Он разъярен. Что бы он ни говорил, он определенно не рад. – Сет достал сигарету, но, удостоившись мрачного взгляда со стороны Саймон, убрал пачку в карман.

– Кто-нибудь умеет читать по губам? – Лора обвела мужчин взглядом.

Джек не отрывался от экрана. Черт возьми, что говорил Лютер? И выражение у него на лице… Грэм уже видел такое; если б только еще вспомнить когда… Но недавно, он был уверен в этом.

– Ты видишь что-то такое, что не видим мы? – спросил Фрэнк.

Обернувшись, он увидел, что следователь вопросительно смотрит на него.

Покачав головой, Джек потер лицо.

– Не знаю. Есть тут что-то, просто мне никак не удается ухватиться…

Сет кивнул Саймон, и та выключила оборудование. Встав, следователь потянулся.

– Ладно, утро вечера мудренее. Если тебе что-нибудь придет в голову, дай мне знать. Лора, спасибо за помощь.

Они вышли из здания вместе. Оглянувшись на Джека, Фрэнк потрогал ему шею.

– Господи, да ты похож на стрессовую гранату, готовую вот-вот взорваться!

– А чему тут удивляться? Я не женюсь на той женщине, на которой должен был жениться; женщина, на которой я хотел бы жениться, только что прогнала меня из своей жизни, и у меня есть все основания полагать, что завтра я останусь без работы… Да, не говоря о том, что кто-то убил близкого мне человека и мы, скорее всего, так никогда и не узнаем, кто это был… Проклятье, моя жизнь близка к идеалу, разве не так?

– Ну, возможно, черная полоса миновала и теперь тебе улыбнется удача.

Джек отпер дверь «Лексуса».

– Да, если знаешь кого-нибудь, кому нужна почти новая машина, дай знать.

У Фрэнка в глазах сверкнули веселые искорки.

– Извини, никто из моих знакомых не сможет позволить себе такую.

– Как и я сам, – улыбнулся в ответ Джек.

* * *

По дороге обратно Грэм посмотрел на часы на приборной панели. Времени было уже почти полночь. Проезжая мимо здания «Паттон, Шоу и Лорд», он поднял взгляд на полосы темных окон и свернул в гараж. Вставив карточку, помахал рукой камере видеонаблюдения над воротами и через несколько минут уже поднимался на лифте наверх.

Он сам не мог сказать, зачем сюда приехал. Очевидно, его дни в «Паттон, Шоу и Лорд» сочтены. После того как он лишится такого клиента, как Болдуин, Кирксен выставит его с фирмы в два счета. Джеку было жалко Лорда. Он обещал ему поддержку. Но он не женится на Дженнифер Болдуин лишь ради того, чтобы обеспечить Сэнди гигантское жалованье. И еще этот человек солгал о причинах ухода Барри Алвиса из фирмы… Но Лорд приземлится на ноги; Грэм искренне верил в живучесть этого человека. В Нью-Йорке многие фирмы с радостью возьмут его к себе. Будущее Лорда было гораздо более гарантированным, чем будущее Джека.

Двери лифта открылись, и он вышел в фойе фирмы. Свет ламп на стенах был приглушен, и гнетущий полумрак подействовал бы ему на нервы, если б его мысли не были заняты другим. Направляясь по коридору в свой кабинет, Джек заглянул на кухню и налил стакан газировки. Обыкновенно даже в полночь здесь оставался кто-нибудь, ломать голову над какой-нибудь нерешаемой задачей, конечный срок которой был уже близок. Сегодня же в коридорах царила холодная, безжизненная тишина.

Включив в своем кабинете свет, Грэм закрыл за собой дверь и обвел взглядом свои владения. Свое царство, пусть и всего еще на один день. Впечатляющее зрелище. Подобранная со вкусом дорогая мебель, роскошный ковер, отделанные деревом стены… Джек остановился перед своими дипломами. Одни дались ему кропотливым трудом, другие были пустышками, которые получает любой юрист. Он отметил, что кто-то подобрал с пола раскиданные бумаги – работа дотошных и порой чрезмерно усердных уборщиц, привыкших к неряшливости сотрудников фирмы, время от времени устраивающих у себя в кабинете самый настоящий разгром.

Сев в кресло, Джек откинулся на спинку. Мягкая кожа была удобнее кровати у него дома. Грэм мысленно представил себе разговор Дженнифер со своим отцом. Лицо Рэнсома Болдуина вспыхнет огнем при известии о непростительном оскорблении, нанесенном его драгоценной девочке. Завтра утром он снимет трубку, и карьера Джека как корпоративного юриста закончится.

Однако ему было на это наплевать. Он сожалел лишь о том, что не спровоцировал этот результат раньше. Хотелось надеяться, его возьмут обратно в государственные защитники. В любом случае именно там его место. Никто не сможет ему в этом помешать. Нет, все его настоящие неприятности начались тогда, когда он попытался стать тем, кем на самом деле не был. Эту ошибку он больше не повторит.

Мысли Джека вернулись к Кейт. Куда она отправилась? Она вправду ушла с работы? Вспомнив обреченное выражение у нее на лице, Грэм заключил, что да, Кейт действительно говорила совершенно серьезно. Он снова умолял. Как и четыре года назад. Умолял не уезжать, не уходить опять из его жизни. Однако была какая-то преграда, которую ему никак не удавалось разбить. Быть может, все дело было в грузе бесконечного чувства вины. Быть может, она просто не любит его. Задумывался ли он когда-либо над такой возможностью? Если честно, нет. Сознательно не задумывался. Его до смерти пугал возможный ответ. Но какое теперь это имело значение?