— Эзена не живодер, — спокойно поправила ее высочество, подчеркивая свое имя. — Но королева Дартана, которую кто-то желает убить, рассуждает иначе, ваше благородие. Это большой край, стоящий перед лицом войны, а может быть, нескольких войн. Безвластие означает для этого края непредсказуемые последствия.

Готах понизил голос, чтобы его не услышал прохаживавшийся неподалеку и разглядывавший содержимое ящиков Охегенед.

— Нет, королева, — укоризненно проговорил он тоном «доброго дядюшки», который, бывало, позволял себе когда-то даже ругаться с черноволосой девушкой, если она говорила глупости. — Ты такая, какая есть. Никакие государственные посты тебя не испортят, если у тебя нет в душе врожденной подлости. А у тебя ее нет. Так что не ссылайся передо мной на свою ответственность за Дартан.

Выражение ее лица не изменилось. Ответа он не дождался.

— Советую ждать, — повторил он. — Однако это совет не столько близкого друга королевы, сколько посланника. Я основываюсь на… предчувствиях? Это не самое лучшее слово, но мне трудно найти другое. Княжна Риолата Ридарета уже несколько раз сумела о чем-то догадаться, что-то предвидеть. Я сам едва не пал жертвой этого дара. «Догадается» ли она и сейчас, что ее приемный отец и опекун… гм… — гость королевы? Думаю, пока что она об этом не знает. Но узнает, как мне кажется. Вероятно, очень скоро.

— То есть ты говоришь, что она явится сюда?

— У меня есть предчувствие, но это предчувствие посланника, — подчеркнул он. — Я действительно очень много знаю о Шерни, ваше высочество, и понимаю ее настолько, что она признала меня своей частью. Она не отвергла меня даже сейчас, когда идет война, когда сущности Полос перемешались, создавая новые качества. Несколько посланников оказались отвергнуты, но не Глупый Готах. Считаю, что ты и дальше должна оказывать гостеприимство князю Раладану и приготовиться к появлению его дочери.

— Схватить ее?

— Лучше сразу убить.

Она удивилась.

— Так… просто? Никаких «с одной стороны… но с другой стороны…». Ученый Шерни, для которого нечто столь просто?

— Ученый Шерни думает о прочности Ферена. Лишь уничтожение Риолаты, королевы Рубинов, может дать уверенность, что Ферен выдержит.

— А что думает Готах — друг королевы? Всех опасностей от ее особы он не отведет, поскольку это невозможно. А если бы мне захотелось о чем-то договориться с княжной, попытаться ей поверить? Насколько велик при этом риск?

— Не знаю. Кеса сказала бы тебе, госпожа, что невелик. Я утверждаю, что риск значителен, поскольку, хотя княжна наверняка не желает причинить тебе вреда, тем более не хочет уничтожить Ферен, она вместе с тем… глупа. И потому почти беспомощна перед бессознательной, но невероятно настойчивой силой Гееркото. Рано или поздно она поддастся этой силе и даже не будет о том знать. Так, как случилось сейчас.

— Однако Кеса считает иначе.

— Она посланница, и нельзя пренебрегать ее мнением, ибо оно равнозначно моему. Кроме того, Кеса лучше меня знает Ридарету, — честно добавил он. — Однако я боюсь, ваше высочество, что перестаю понимать — чего ты от меня хочешь? Чего должен касаться мой совет? Безопасности Ферена, твоей безопасности? Чего-то еще?

— Правление, ваше благородие, не основывается на уничтожении каждого замеченного противника. Тот, кто так поступает, вскоре будет владеть пустыней, или вокруг него останутся одни враги. Правление основывается на том, чтобы умилостивить противников и привлечь их на свою сторону. Князь Раладан — не никто, ваше благородие. Это тот, кого я охотно имела бы на своей стороне. А такого не будет, если я убью его дочь. Охегенед?

— Да, ваше высочество?

— Напомни мне, что ты узнал об Агарах.

— Два острова, очень хороший порт. Укреплен, как никакой другой в Шерере, — по-военному кратко сказал комендант. — На суше около полутысячи прекрасно вооруженных пехотинцев, а на воде семь больших военных парусников, на которых столько же солдат. И прекрасные отношения с многочисленными пиратскими кораблями. Можно сказать, со всеми, какие только есть.

— Что-нибудь еще?

— Это очень богатый край. Самая большая его слабость является одновременно и силой; там живет самое большее пятнадцать, может, двадцать тысяч человек. И это аукнется, если придется выставить сильную армию или лишь пополнить потери войск. Но это небольшое население занимается китобойным промыслом, без которого Шерер забудет, что такое китовый жир и китовый ус. Кроме того, на Агарах есть медные рудники и намного больше рыбы, чем требуется местным жителям. Правда, многое они вынуждены туда завозить, но… — Охегенед сделал неясный жест рукой. — Когда-то корабль с трюмом, полным муки, не был хорошей добычей для пирата. Теперь капитан сразу же продаст все это в Ахелии, ибо Ахелия нуждается в муке и охотнее возьмет ее за полцены, нежели переплатит, доставляя с континента. К тому же команда парусника, едва взяв деньги за ту муку, тут же отдаст их обратно в корчмах и… э-э-э…

— Борделях, — подсказала королева.

— Да, ваше высочество, — согласился Охегенед. — Больше сведений, госпожа, может дать Васанева, ибо именно к ней поступают доклады от всех осведомителей и шпионов. По твоему приказу я добыл сведения только о вооруженных силах этих островов. О торговле, китах и меди я услышал заодно.

— Васанева уже представила мне более подробные доклады, — сказала королева, обращаясь к посланнику. — Они точнее, но в основном совпадают с тем, что ты только что услышал, ваше благородие. Я не сегодня впервые обратила свой взор к Агарам. Но кого бы я ни спрашивала о том, каковы возможности начать переговоры с правителями этих островов, мне отвечали: «Никаких». Правившая ими княгиня пыталась сблизиться скорее с Вечной империей. Она хотела, чтобы ее княжество признал Кирлан. И я ей даже не удивляюсь. Дартанское королевство… молодое.

— Я уже понимаю, к чему ты клонишь, госпожа.

— Ну и что? И ничего? — с мягкой иронией спросила она. — Я спрашиваю близкого друга королевы, что мне выгоднее: рискнуть собственной безопасностью и обрести союзника, имеющего превосходный флот, или избежать риска для себя, но зато втянуть лишенный флота край в войну да еще считаться с тем, что у каждого пирата Шерера будут личные причины топить все, что ходит под моим флагом? Я должна погубить князя и самую знаменитую предводительницу этих людей? Иметь тридцать кораблей за собой или тридцать против себя… Разница составляет шестьдесят, ваше благородие.

— Это уже политика, ваше королевское высочество, — сухо сказал Готах. — То есть то, чем я, как лах'агар, вообще не занимаюсь.

— А как историк?

— Политика — не история. Она лишь когда-нибудь ею станет.

Она немного подождала.

— И все?

— Что я мог бы еще сказать? Ведь я не хочу выступать против твоих союзников, госпожа.

— Если выступишь — то ничего не поделаешь, — сказала она. — У мудрецов Шерни есть свои собственные дела, и если во имя этих дел они уничтожат пиратскую княжну, пусть даже мою союзницу… Полагаю, не королева Дартана обретет тогда врага в лице ее отца. А мой союз вряд ли будет столь прочен, чтобы я думала о каждом капитане корабля, который ходит под флагом поддерживающего меня каперского флота. История учит, — не так ли, историк? — что корсарами становятся ради собственной прибыли, но и на собственный риск.