— Вы… вы сделали это с собой? Почему у вас до сих пор шрам?

— Это было проклятие, которое я придумал, — бесстрастно сказал Снейп. — Я отказался дать мадам Помфри антипроклятие, пока не стало слишком поздно, чтобы предотвратить появление шрама. Я обнаружил, что убить себя труднее, чем кажется.

— Но почему? — голос Гарри опустился до шёпота.

Снейп закрыл глаза.

— Оглядываясь назад, ничего драматического, — сказал он. — Мой отец начал подозревать кое-что обо мне. Вещи, которые были ещё хуже, чем то, что я был начитанным тихоней и волшебником, — его глаза распахнулись.

Вспоминая, как дядя Вернон вёл себя с Дадли, Гарри вполне мог поверить, что отец Снейпа терпеть не мог «проклятого мелкого Нэнси-мальчика*», как Вернон называл любого, кто имел больше академических достижений, чем Даддерс (что означало почти всех). Однако кое-что оказалось совершенно неожиданным.

— Ваш отец не любил магию? — изумлённо спросил Гарри. — Но почему тогда он женился на ведьме?

— Это было что-то вроде вынужденной свадьбы. То, в чём твоя тётя обвинила твою маму, моя мать сделала на самом деле. Видишь ли, мой отец не желал моего рождения, но в то время честный человек был обязан жениться на девушке, которая из-за него «попала в беду». Мой отец считал себя именно таким честным, к тому же ему понравилась мысль, что у него будет сын, который пойдёт по его стопам. Я стал для него большим разочарованием.

Уголки рта Снейпа изогнулись в самоуничижительной усмешке.

— Его взгляды на это были лишь немногим менее радикальными, чем у твоего дяди, — спокойно закончил Снейп. Повернувшись к столу, он налил две чашки чая и протянул одну Гарри.

— Зачем вы рассказали мне об этом? — спросил Гарри, когда к нему вернулся дар речи.

Взгляд чёрных глаз Снейпа был отстранённым. Вместо того, чтобы взглянуть на Гарри, он смотрел куда-то поверх его правого плеча. Гарри вдруг показалось, что опекун постарел.

Снейп сделал глоток чая. Как раз когда Гарри подумал, что Снейп не собирается отвечать, тот сказал:

— Полагаю, мне хотелось, чтобы ты понял, что ты больше не один.

________

*Нэнси-мальчик — женоподобный парень, бисексуал или гей (прим. пер.)

Глава 40. Доверие

Паучий тупик, казалось, всегда находился под обесцвечивающим заклятием. Вся улица выглядела монохромной палитрой серого. Тобиас всегда приходил с завода грязно-бурым. Эйлин была полинявших голубых и блёклых жёлтых оттенков. Северус всегда думал, что до поступления в Хогвартс Лили Эванс с её рыжими волосами, зелёными глазами и раскрасневшимися от смеха щеками была самым ярким источником цвета в его мире.

Теперь её сын (он теперь и твой тоже, Сев) лежит в гостевой комнате наверху. Чёрная собака у его ног, белая сова у изголовья. Цвет был украден и из мира мальчика, а Северус сидел и ломал голову, как его восстановить.

Со сдержанным весельем Северус подумал, что для него необычно мыслить подобными витиеватыми метафорами. Однако голос Лили в его голове продолжал бегло комментировать происходящее, а она любила метафоры. Когда Лили ещё была жива, Северус иногда, к удивлению подруги, придумывал их сам. Возможно, сейчас он сделал это по привычке. Часто метафоры у него получались не очень удачными, но, насколько он помнил (к притворному негодованию голоса в его голове), у Лили тоже не всегда выходило.

Северус полагал, что это был единственный способ придумать правильные слова для Гарри: прислушаться к голосу Лили, озвучить то, что, как он думал, она могла бы сказать. Потому что Мерлин знает, из каких глубин подсознания пришёл к нему этот голос.

Конечно, при нормальных обстоятельствах он никогда прежде не подумал бы рассказать ученику (но Гарри не просто ученик, Сев), что он сделал с собой много лет назад. Об этом не знал даже Дамблдор. Поппи продержала Северуса на карантине в Больничном крыле целый месяц, заявив декану факультета и директору, что мальчик экспериментировал с заклинаниями и травмы получил совершенно случайно. И весь этот месяц Поппи и Хагрид по очереди наблюдали за ним, когда Лили не было рядом.

В течение двух дней он отказывался рассказывать Поппи о заклинании, которое использовал. Ей пришлось наколдовать ему кровозаменители, когда он не захотел принимать их добровольно, и применить приклеивающие чары, чтобы удержать на руке повязку, когда он с угрюмым упрямством срывал её.

В отличие от Гарри, его поступок не был импульсивным. Единственная причина, по которой его поймали, заключалась в том, что Лили рано вернулась из Хогсмида, обнаружила на своей кровати записку, которую он прислал ей, и догадалась, что искать его надо на самом верху Астрономической башни, излюбленном пристанище отчаявшихся студентов на протяжении многих поколений.

В следующий раз он был так близок к тому, чтобы покончить с собой, после смерти Лили. Тогда его остановил долг. Долг перед Лили, перед Дамблдором, перед мальчиком.

Северус потрогал исчезавшую под рукавом длинную белую отметину на внутренней стороне левой руки, пока его чай остывал на столе. Было слышно, как в соседней комнате возится Поппи.

— Доброе утро, Северус, — оживлённо поздоровалась она, входя, уже одетая в аккуратную жёлтую с белым мантию, в то время как он ещё не успел переодеть свой халат.

Люпин, в свою очередь, наблюдал за мальчиком всю ночь — после того, как Северус проверил и перепроверил, что луна на самом деле всё ещё убывает.

— Угу, — буркнул он.

Поппи прекрасно знала, что зельевар по утрам особенно неразговорчив. Она налила себе чаю из чайника и начала намазывать джем на один из тостов, лежавших в тарелке на столе.

Северус вдруг поднял глаза.

— Кажется, я никогда не извинялся перед тобой.

— За что? — Поппи замерла, вопросительно наклонив голову.

— За то, что заставил обнаружить себя в луже крови, — Северус теперь как никогда понимал, через что ей пришлось пройти. Он и раньше помогал с самоубийцами, но ни разу не поймал студента с поличным. Ему казалось, что принятие Тёмной Метки — это худшее, что он когда-либо делал в своей жизни; теперь же он думал иначе.

Поппи положила нож и, протянув руку, взяла Северуса за левое запястье, шрам на котором он рассматривал.

— Я очень рада, что мы успели в тот день вовремя, — тихо произнесла она.

Он слабо улыбнулся.

— Северус, — сжав его руку, очень серьёзно сказала Поппи, — ты знал, что твой Патронус изменился?

— Прошу прощения?