мичман Б.Садовинский отличился в жестоких боях с частями красных под Холмогорами. После боев, в мае 1919 года он был произведен в чин лейтенанта и продолжил службу во Флотилии Северного Ледовитого океана в Архангельске.

Точную дату присвоения Садовинскому звания лейтенанта установить не удалось, но в Журнале исходящих бумаг (апрель — июль 1919) командования Морскими Силами Правительства Северной области за май 1919 года сохранилась запись № 1912 от 23 мая 1919 года:

«КОМАНПОРУ» с предложением выдать лейтенанту Б.Садовинскому 1000 руб. авансом.

В приказе от 7 мая об убытии в командировку в Холмогоры Садовинский еще мичман, а в записи от 23 мая 1919 года Бруно СтаниславАдольфович уже лейтенант. Значит, между 7 и 23 мая 1919 года, после возвращения из командировки в Холмогоры ему был присвоен чин лейтенанта. По старой флотской традиции новое звание офицер флота обязан был «обмыть». Поэтому-то новоиспеченный лейтенант обратился к командованию с просьбой об авансе в тысячу рублей… Требуемую сумму ему выдали 23 мая 1919 года…

Семьи у Садовинского не было, а родные его находились далеко на Украине, поэтому можно предположить, что деньги ему потребовались, что бы, как водится среди флотских офицеров, «обмыть» свой новый чин с боевыми друзьями и сослуживцами.

В каком ресторане Архангельска это происходило, невозможно установить, но то, что третья звездочка на золотых погонах Бруно Садовинского была «обмыта», в этом сомнений нет.

В Российском императорском флоте первое офицерское звание — это мичман. На мичманских погонах на золотом поле с одним просветом располагались справа и слева от просвета две маленькие серебристые звездочки. Следующее звание — лейтенант: на золотом поле погона с одним просветом располагались три маленькие звездочки, две по бокам просвета, третья чуть впереди на просвете.

В 1919 году лучшим в Архангельске считался ресторан «У Лаваля». Этот ресторан всегда был пристанью и местом отдыха моряков и флотских офицеров. Как писал В.С.Пикуль в своем романе «Из тупика» о событиях 1918–1919 года в Архангельске:

«По вечерам “чистая” публика отдыхает в ресторане “У Лаваля”, который с незапамятных времен известен в Архангельске за обитель всех плавающих. …Как обычно собирались после служебного дня офицеры из штабов и управлений».

За столом в ресторане Бруно Садовинский был в форменной тужурке с погонами лейтенанта.

Слава богу! — думал Садовинский, — вот я и отмечаю присвоение звания лейтенанта по прежнему времени.

Рядом были его боевые друзья и товарищи… На столе преобладали тарелки с северной закуской: семгой, лососиной и балыком, норвежской селедкой, исландскими шпротами, рыжей семужной икрой, грибочками и огурчиками, горкой высилась нарезанная английская консервированная ветчина, на выбор были нежные телячьи котлеты под сморчковым соусом с картофелем и шпинатом, филе семги обжаренное с имбирем и кунжутом, оленина запеченная на медленном огне на гриле в коньяке, под соусом «рокфор»…

Закуски перемежались потными бутылками «белой головки» и бутылками французского красного вина, на углу стола, в ведерке со льдом, стыло шампанское… Пили за новоиспеченного лейтенанта.

Господа, — поднялся Бруно, — я хочу сказать: я пью за флот, за вас, за нашу борьбу, за смелость, за силу!

В ответ дружно звучало: Бруно, твое здоровье, друг! Офицеры засиделись в ресторане допоздна…

За прошедшие десятилетия, традиции Российского императорского флота, как ни вытравливали их политорганы советского флота, сохранились, несмотря на то, что флот перестал быть Императорским, затем перестал быть Рабочее-Крестьянским Красным флотом и стал Военно-Морским Флотом СССР.

По стечению обстоятельств, свою третью звездочку на погонах, то есть звание старшего лейтенанта, я получил в 1975 году на Северном флоте, находясь в тех же местах, что и лейтенант Садовинский, только через 56 лет, в Архангельске, точнее в нескольких километрах от него — в Северодвинске. Этот город возник рядом с Архангельском в 1940-е годы, с началом строительства крупного судостроительного завода.

«Обмывал» звездочки своего очередного звания, я, как и положено, в офицерском ресторане «Белые ночи», сокращенно на флотском жаргоне именовавшемся — «РБН». По существовавшей традиции три звездочки нового звания опускались в рюмку с «белым вином № 21», как издавно на флоте именовали 40-градусную водку. Эта рюмка выпивалась до дна, стоя.

Рядом с рестораном «Белые ночи» находилась, и до сих пор находится, горящая двумя красными огнями вешка и командиры кораблей, при заходе в порт Северодвинска, командовали: «Взять пеленг на “РБН”»! «Взят пеленг на “РБН”» столько-то градусов, докладывали штурмана… При этом у всех офицеров находящихся в центральном посту подводной лодки или на мостике корабля, заходящего в Северодвинск, невольно поднималось настроение. Каждый из них знал — в «РБН» их, офицеров, ждут.

В те годы офицерский ресторан «Белые ночи» славился не только своей кухней, но и многим другим, в том числе и тем, что одна из его стен, во всю длину зала, была выложена вырезанном в белом камне рельефом с видами русского севера, поразительно передававшем настроение летних белых ночей.

Как только офицер появлялся у дверей «РБН», швейцар расталкивал томящихся у входа гражданских, окриком: — А ну, назад! и втягивая офицера, громко произносил для окружающих: — Ваш столик заказан, товарищ офицер!

Бывало, в молодые годы, подобным образом попадал в «РБН» и я.

В 1919 году лето в Архангельске выдалось жарким. Старожилы вспоминали, что жара стояла такая, что днем на камнях можно было печь картошку.

Вообще-то лето в этих местах действительно бывает очень жарким, с ярким солнечным светом и высоким голубым небом. В эти дни кажется, что в глубоком небе белый диск солнца плавится и словно переливается. Спасение от солнца — только в тени. Это при том, что по многолетним метеорологическим наблюдениям за год в Архангельске бывает лишь от двенадцати до тридцати ясных дней. Пасмурных дней наблюдается от ста шестидесяти до двухсот пятидесяти. Этот район Севера относится к наиболее пасмурным районам страны. Но иногда, лето такое жаркое, что не укладывается ни в какие рамки метеорологических осреднений…

В один из таких, испепеляющих жарких дней лета 1975 года, я находился в Северодвинске. В те годы офицерам не разрешалось появляться в городе в форменной рубашке без галстука, с расстегнутым воротом.

Зной заливал город. Недалеко от проходной завода, в тени здания стоял ларек, в котором торговали пивом в розлив. К ларьку тянулась длинная очередь, видимо было время обеденного перерыва. Оценив хвост, я даже не подумал стать в нее, хотя было чертовски жарко и очень хотелось пить. Я шел мимо, обливаясь потом, застегнутый на все пуговицы, при галстуке и фуражке. И тут, произошло то, что помнится, как ни странно, многие годы. Один из рабочих обратился ко мне и ко всей