подпоручик по Адмиралтейству Терентий Матвеевич Баранов. Оба офицера были семейными людьми.

У командира роты К.М.Кириллова было пятеро детей: двое сыновей — Владимир, 14-ти лет и Константин, 10-ти лет и три дочери — Лариса, 12-ти лет, Ксения, 8-ми лет и младшая Мелентина, 5-ти лет.

Семья была дружная, дети росли в любви и согласии. Жена Кириллова Евдокия Иоакимовна прекрасно вела хлопотное хозяйство и в этом ей помогала прислуга Анна Матвеевна Пономарева.

Лейтенант Садовинский бывал в гостях у командира на Адмиралтейской набережной в Соломбале. Теплая, приветливая обстановка этого гостеприимного дома согревала душу Бруно, но иногда и вызывала щемящую тоску…

Семья помощника командира роты Т.М.Баранова была поменьше: жена Эмма Николаевна, сын Владимир, 14-ти лет и дочь Надежда, 12-ти лет.

Остальные субалтерн-офицеры роты были или холостыми, как сам Бруно, это прапорщик Павел Федорович Бучилин и мичман Владимир Горяинов, или их семьи находились за пределами Архангельска. Так, у лейтенанта Леонида Кудрявцева семейство находилось в Финляндии, а у лейтенанта Юрия Александровича Соколова семья проживала в Севастополе.

Все холостяки и бессемейные офицеры, кроме Б.Садовинского и П.Бучинина, которые жили на берегу, проживали на кораблях и судах. Лейтенант Ю.А.Соколов жил на линкоре «Чесма», лейтенант Л.Кудрявцев — на посыльном судне «Горислава», а мичман В.Горяинов — на посыльном судне «Ярославна».

В составе Отдельной Архангельской Флотской роты числились и офицеры, прикомандированные к другим подразделениям Флотилии Северного Ледовитого океана. Так, в распоряжении Штаба командующего флотилией был откомандирован подпоручик по Адмиралтейству И.И.Анкудинов-Жуканин, в распоряжении старшего лейтенанта Рыбалтовского находился подпоручик по Адмиралтейству Г.Романов. На подводной лодке «Святой Георгий» проходил службу на правах зауряд-прапорщика М.А.Семенов, в распоряжении начальника всех речных и озерных флотилий Северной Области находился лейтенант А.Белухин, в распоряжении Штаба командующего Русскими войсками Северной Области находились мичмана Ю.Д.Добряков, Н.С.Седлецкий, А.К.Надгрызовский, П.Д.Подосинников, мичмана военного времени А.В.Коптяков и Н.С.Каверзнев, мичмана военного времени по механической части Ф.Н.Кукунин и С.Бабич.

Занимаясь повседневными делами службы Отдельной Архангельской флотской роты, Садовинский понимал, что это лишь небольшая передышка в боях с большевиками.

Летние вечера особенно хороши в Архангельске: легкий ветерок разносит по реке редкие протяжные гудки пароходов, таинственно мигают клотиковые огни на мачтах парусников Плавно и величаво несет царственная Двина свои воды в море.

Вечерами, в добротной генеральской квартире, к Бруно не раз приходили мысли о сложности и неоднозначности ситуации на Северном фронте. Полученный им лично боевой опыт полевой, а фактически партизанской войны с красными, подсказывал лейтенанту, что не все обстоит столь гладко, как об том пишут местные газеты, особенно, в части флотских дел на реках и озерах Северного края.

Садовинский уже знал, что с июня, его командир, а для себя Бруно считал командира своего первого миноносца «Разящий» Андрея Дмитриевича Кира-Динжана, командиром на всю жизнь, Андрей Дмитриевич срочно реорганизовывал деятельность Онежской озерной флотилии. Бруно чувствовал, что флотские офицеры, в том числе и он, будут вскоре востребованы на возрождавшейся флотилии. Кроме того, командир никогда не забывал своих сослуживцев, и лейтенант Садовинский на это крепко рассчитывал.

Мысленно, Бруно представлял себе театр военных действии судов Онежской флотилии и, по свойственной ему манере, пытался обдумать и проанализировать все местные особенности этого театра, как в свое время он анализировал всю доступную ему информацию по Ютландскому бою. Он понимал: у кораблей Онежской флотилии нет водного пути, который соединял бы места их базирования с Мурманском и Архангельском. Это было, как говорится «узким местом» театра. Флотилия находилась в полной зависимости от железной дороги, тогда как у красных со снабжением и обеспечением своих кораблей на южном берегу Онежского озера, не существовало практически никаких проблем.

Кроме того, — рассуждал Садовинский, — единственная железная дорога, местами проходящая по берегу озера, очень уязвима для нападения красных. Им ничего не стоило прервать на ней движение, а для организации охраны всего железнодорожного полотна необходимы немалые силы Северной армии и самой флотилии.

Вспоминая бои на Пинежском фронте, Садовинский ясно отдавал себе отчет в том, что в летний период сухопутные военные действия из-за труднопроходимых болот, лесов и озер чрезвычайно суживаются и ограничиваются именно железною и колесными дорогами. Представляя карту района прилегающего к Онежскому озеру, Бруно припоминал, что кроме самого Онежского озера, местный театр включал и целый ряд длинных, глубоких озер, вытянутых в направлении, совпадающем с направлениями действий Северной армии.

Эти озера могут быть полезными нашей армии, — понимал Бруно, — но могут обратиться и против нас, смотря по тому, кто первый пустит по ним боевые катера, красные или мы. Конечно, силы нашей Онежской флотилии сильно ограничены, в первую очередь водоизмещением судов, из-за необходимости перевозить их по железной дороге. Красные же имеют возможность пополнять свой судовой состав и усиливать его беспрерывно кораблями из Петрограда или из флота Волжского бассейна, по системе каналов и рек, находящихся у них в руках. Лейтенант Садовинский не знал, что его родной эскадренный миноносец «Расторопный» красные уже перегнали на Волгу, в Астрахань и готовят к борьбе с белыми кораблями на Каспии.

В размышлениях, Бруно угнетала мысль о том, что в оперативном отношении существование белой Онежской флотилии целиком зависело от возможностей обороны северного берега Онежского озера, нашими сухопутными силами, то есть, говоря военным языком, от устойчивости фронта.

Если красные завоюют с суши весь берег Онежского озера, — понимал Садовинский, — все операции и само существование нашей флотилии станет невозможным.

Бруно отгонял от себя эту мысль, но она не отступала: об этом свидетельствовала вся география района, и это, наверняка, учитывало и командование флотилии и командование Мурманского фронта, пытался успокоить себя лейтенант.

И еще, — понимал он, — чем быстрее разовьется и окрепнет флотилия, тем быстрее она собой усилит положение белой армии на побережье и придаст большую устойчивость фронту в целом.

Как ни размышлял Садовинский, но эти мысли не приносили ему уверенности в будущей победе над красными. Он понимал, что воюют белые части с героизмом, но и с какой-то внутренней обреченностью… Это усталость, понимал Бруно, накопилось…

Как писал в своих воспоминаниях сам Андрей Дмитриевич КираДинжан: «…До назначения на флотилию К.-Д. находился в 4-ом Северном Стрелковом полку в Березниках на Двине».

Действительно, по Журналу приказов по ФСЛО, запись № 1915 от 23 мая 1919 года, был снят с довольствия 15 мая капитан 2 ранга А.Д.Кира-Динжан, что свидетельствует о его переводе из 4-го Северного стрелкового полка.

23/V 1919

В Шт. Ком. Войсками с препровождением копии отношения Ком. 4-го Сев. Стр. полка от 15/V за № 2611 о высылке Аттестатов на денежное довольствие на Кавторанга Кира-Динжана и мичм. Шпаковского.

Имеются данные, что