Третий класс национальной съемки, который финансировался из государственных средств, тоже продвинулся к 1885 г. достаточно далеко. Это гидрографическая съемка – картирование побережий и гаваней по всему миру. В тот момент 19 государств вели подобную береговую съемку (как внутри страны, так и за рубежом), а также составляли карты островов, связанных с их колониальными интересами или лежавших на путях их торговых флотов. Все эти страны, за исключением Португалии и Соединенных Штатов, сочли нужным поручить управление гидрографической съемкой министерству военно-морского флота или другому подобному учреждению. В Португалии топографическая, геологическая и гидрографическая съемки проводились под единым руководством. В США обязанности, которые должна была бы выполнять Морская гидрографическая служба, были распределены между Гидрографическим управлением под началом гражданского чиновника в подчинении министерства ВМС и Береговой и геодезической службой, также с гражданским начальником, в подчинении министерства финансов.

Значение любой из этих гидрографических служб и обязанностей, которые они выполняли, зависело от степени заинтересованности данного государства в морских делах. Так, не случайно лидирующее положение в соответствующих исследованиях заняли гидрографические службы Англии, Франции и Голландии. Главной целью всех подобных морских съемок было получение наилучших возможных морских карт для штурманов – авангарда торгового флота – и для военных флотов в случае войны. В Великобритании Гидрографическая служба была образована в 1795 г., как департамент адмиралтейства под началом графа Спенсера. Начало было достаточно скромным – один гидрограф (Александер Далримпл), один помощник и чертежник, но со временем британское адмиралтейство стало для моряков всего мира одним из главных источников морских карт и гидрографической информации. Сама природа работ, которые проводили различные гидрографические службы, не позволяла вести их в полной тайне и изоляции; преимущества международного сотрудничества в этой области с самого начала были совершенно очевидны. В данном случае речь не шла о том, что нужно объединяться в интересах науки; скорее это был союз моряков мира против опасностей глубин. Более того, моря настолько обширны, что без объединения усилий каждого государства и каждого судна, бороздящего морские просторы, мало чего вообще можно достичь. Гидрографы всего мира были вольными бродягами, они работали везде, где им позволяли пройти, – иногда их защищал благой характер стоящей перед ними задачи, иногда убедительный вид пушек их кораблей.

Шестьдесят лет назад картограф, который хотел составить карту мира, сталкивался с не меньшим количеством проблем, чем его собрат в 1550 г., но это были другие проблемы. Ему приходилось работать с результатами многочисленных отдельных съемок, не связанных между собой общей основой. Хотя научные принципы геодезической и топографической съемки во всем мире примерно одинаковы, конечные продукты – карты, изготовленные в разных странах, – были далеки от какого бы то ни было стандарта. И первой в ряду проблем, которые картографам необходимо было решить, стояла проблема выбора точки или линии отсчета мировой карты – всемирного начального меридиана нулевой долготы.

С самого начала до 1880 г. или около того выбор нулевого меридиана определялся патриотизмом, прихотью, удобством или заблуждением каждого конкретного картографа. Птолемей выбрал острова Фортуны по той простой причине, что именно они считались западным пределом обитаемого мира и лежали западнее любой точки материкового побережья Европы и Африки. Английский картограф Кристофер Сакстон (1584) выбрал остров Святой Марии из группы Азорских островов. Джон Дэвис (1594) предпочел остров Святого Михаила из той же группы, так как считал, что на этом меридиане магнитное склонение компаса равно нулю. Ортелий, Янссон и Блау использовали остров Фуэго (Фого) в группе островов Зеленого Мыса. Позже Блау предложил использовать в этом качестве пик Тенерифе на Канарах, и голландцы последовали его совету. В 1634 г. Людовик XIII объявил, что на всех французских картах в качестве начального меридиана должен использоваться остров Ферро (Иерро) из группы Канарских островов, и до 1800 г. дело обстояло именно так.

На карте Хертфордшира Джона Селлера (1676) в качестве начального меридиана впервые появился меридиан Лондона; во время съемки под руководством генерала Роя было особо уточнено, что этот меридиан проходит через центр купола собора Святого Павла. После 1794 г., когда координаты Королевской обсерватории в Гринвиче были наконец определены надлежащим образом, для Великобритании стандартным стал Гринвичский меридиан, который первым использовал Джон Кэри в «Новой карте Англии и Уэльса». Кроме того, на протяжении XVI–XIX вв. в качестве начальных использовались меридианы Толедо, Кракова, Ураниборга, Копенгагена, Гуса (Тер-Гуса), Пизы, Аугсбурга, Рима, Ульма, Тюбингена, Болоньи, Руана, Санкт-Петербурга, Вашингтона и Филадельфии. У каждой страны был собственный любимый нулевой меридиан; у некоторых было по два – отдельно для сухопутных и для морских карт. На последних чаще всего использовался именно Гринвич, и объяснялось это тем, что карты британского адмиралтейства широко расходились по миру и пользовались большой популярностью. Гринвичским меридианом пользовались Индия, Пруссия, Австрия, Россия, Голландия, США, Швеция, Норвегия и Дания. Французские морские карты строились от Парижского меридиана; Испания использовала Кадис; Россия – Пулково; Италия – Неаполь. Испания в разное время использовала 11 разных нулевых меридианов – и все в пределах ее границ. В одном только 1881 г. и только на топографических картах в мире использовалось ни много ни мало 14 разных нулевых меридианов.

Еще в 1800 г. Пьер Симон Лаплас (1749–1827), астроном и математик, указывал на то, что было бы очень разумно и удобно иметь единый нулевой меридиан для научного определения географической долготы. «Желательно, – писал он, – чтобы все нации Европы, вместо того чтобы отсчитывать географическую долготу от своих собственных обсерваторий, договорились бы отсчитывать ее от одного и того же меридиана, такого, на какой указала сама природа, чтобы определить его на все будущие времена. Такая договоренность внесла бы в географическую науку то же единообразие, которое уже достигнуто в календаре и арифметике, и, распространившись на многочисленные объекты отношений между странами, сделала бы из очень разных людей одну семью».

Вопрос отсчета времени также был непосредственно связан с проблемой установления единого нулевого меридиана. Желательность единого мирового стандарта времени была очевидна всем ученым, и в 1828 г. астроном сэр Джон Гершель предложил принять единую систему времени, основанную на равноденственных («средних») часах, которыми пользовались еще древние астрономы; они принимали равноденственные сутки за стандартные и делили их на двадцать четыре равных часа. Еще через сорок лет сэр Генри Джеймс из Королевских военно-инженерных войск повторил это же предложение. Он продвинул эту идею еще на шаг вперед и предложил, чтобы в качестве стандартного меридиана для отсчета времени была принята Гринвичская обсерватория. Какими бы полезными ни казались в то время эти предложения, для их реального принятия потребовалось серьезное и долгое обсуждение.

Еще одним источником путаницы в картографическом мире 1880-х гг. служил масштаб, в котором изготавливались сухопутные и морские карты. Разных масштабов существовало столько же, сколько стран занималось подготовкой карт. Некоторые страны пользовались одновременно двумя или тремя разными масштабами, каждый из которых был удобен для того учреждения, для которого составлялись карты. Масштабы, возникшие на базе древних почитаемых систем мер длины, становились частью культуры и традиций страны в той же степени, что и язык, и отказаться от них было совсем не просто. Вследствие этого неизбежно возникала путаница. Чтобы включить карту провинции или графства в общую топографическую карту страны, ее часто необходимо было предварительно перевести в систему единиц, принятую центральным правительством. Коммерческие издатели карт, стремившиеся к получению прибыли, боролись с этой ситуацией как могли. Выпуская карту иностранного государства, они указывали масштаб в самых распространенных в этой стране линейных единицах. Однако они никогда не забывали и о собственных внутренних масштабах и обычно ставили рядом эквивалентный масштаб в единицах их родной страны.