Но тут взгляд Джорама, словно притянутый неведомой силой, обратился к трупу матери. Он посмотрел в ее мертвые глаза. Мать сидела недвижимая, глаза безжизненно смотрели перед собой. Джорам все понял и только вздохнул. Он снова перевел взгляд на императора. Отец смотрел не на пленника, а сквозь него, не узнавая. Лишь один раз странная улыбка скользнула по губам императора — когда Ванье намеренно пропустил имена родителей казнимого.

«Ты — мой сын, — прозвучали эхом слова каталиста. — Я дал тебе Жизнь».

Заклятие Палача звучало все громче. Он поднял руки над головой.

Сарьон встал рядом с чародеем, слева, как и предписано каталисту, когда он принимает бой вместе со своим колдуном. Он медленно поднял Темный Меч, держа его обеими руками чуть ниже рукояти. Джорам, который напряженно следил за каталистом, заметил, что он держит не сам меч, а только ножны. Сердце юноши забилось чаще, тело напряглось. Это все, что он мог сделать, стоя в центре растоптанного круга. Пленник не сводил взгляда с Сарьона и Темного Меча. Дуук-тсарит оставили его, отступив в круг каталистов.

Джорам остался один.

Громким голосом Палач воззвал к Жизненной силе. Склонив головы, каталисты сосредоточили всю заимствованную из мира энергию на колдуне. Они послали Жизнь в тело Палача. Сила, собранная каталистами, был так значительна, что даже стала видимой: из сцепленных рук вырвались струи голубого пламени. Словно раскаленные ветви молнии, они обвились вокруг Палача.

Облеченный невероятной силой, он указал рукой на Джорама. Еще одно слово — и заклятие будет произнесено, Превращение начнет исполняться!

Палач набрал в грудь воздуха и начал произносить первые слоги заклятия, и в этот миг Сарьон бросился вперед, оказавшись между колдуном и осужденным юношей. Голубой огонь, сорвавшийся с руки Палача, поразил старого каталиста. Вскрикнув от боли, Сарьон попытался сделать еще шаг, но не смог пошевелиться. Его ноги до колен побелели, превратившись в твердый камень.

— Сын мой! — крикнул Сарьон, не сводя взгляда с Джорама. — Меч!

И в последнем усилии, не обращая внимания на смертельный холод, сковавший его колени, он бросил оружие юноше. Темный Меч упал у ног Джорама. Но юноша не двинулся с места, словно тоже обратился в камень. Оцепенев от ужаса, он смотрел на Сарьона.

— Спасайся, Джорам! — крикнул каталист срывающимся голосом, корчась от невыносимой муки. Его ноги полностью стали каменными.

Джорам уловил краем глаза черные тени, которые метнулись с обеих сторон. Вне себя от горя и гнева, он нагнулся, выхватил меч из ножен и выпрямился, оказавшись лицом к лицу с врагами. Наука Гаральда пригодилась. Джорам взмахнул мечом перед собой, стараясь отогнать Дуук-тсарит и выиграть время. Но он недооценил собственной силы самого оружия.

Темный Меч взметнулся в воздух, который светился от магии — накопленная Жизненная сила перетекала из каталистов в Палача. Алкая этой силы, меч начал вбирать ее в себя. Голубая молния выгнулась дугой, оторвавшись от Палача, и потянулась к оружию. Каталисты закричали от страха, некоторые попытались перекрыть поток магии. Но было слишком поздно. Темный Меч становился сильнее с каждым мгновением, и он не позволил оборвать связь, высасывая энергию отовсюду, куда только мог дотянуться. Чародеи метнули в Джорама могущественные заклятия, пытаясь остановить его. Но заклинания заискрились на кончиках их пальцев, и из темной стали в ответ ударила волна чистой энергии. В ярких вспышках, словно взорвавшиеся звезды, колдуны исчезали один за другим.

Темный Меч победоносно гудел в руках Джорама. Голубое пламя, которое вырывалось из черного клинка, опоясывало тело юноши огромной сияющей змеей. Оглушенный взрывами, ошарашенный внезапным исчезновением врагов, Джорам с ужасом и недоумением посмотрел на свой меч. А затем он осознал мощь, которую получил с помощью этого страшного оружия. Он способен завоевать весь мир! Он непобедим!

Закричав от восторга, юноша повернулся к Палачу...

И увидел Сарьона.

Заклинание действовало. Даже силы Темного Меча было недостаточно, чтобы остановить или отменить его. Ноги Сарьона и вся нижняя часть тела обратились в белый твердый камень, безжизненный и неподвижный. Холодное оцепенение поднималось все выше. На глазах у Джорама оно добралось уже до пояса.

— Нет! — закричал юноша и опустил меч.

Дкарн-дуук что-то кричал, епископ Ванье ревел, как раненый зверь. Джорам заметил краем глаза, как из открывшихся Коридоров посыпались бесчисленные фигуры в черном, суетливые, словно муравьи. Насекомые, вот кто они теперь для него. Насекомые, не более того. Упав на колени, Джорам схватил Сарьона за руки. Неимоверным усилием каталист сжал его пальцы.

— Беги, — успел прошептать он, пока окаменение не коснулось горла и навсегда не прервало его голос.

«Беги!» — умоляли глаза, подернутые пеленой боли.

Джорам обезумел. Вскочив на ноги, он бросился к Палачу. Темный Меч пылал синим огнем, вытягивая магию из мира. Палач не смог удержаться на ногах и упал на одно колено. Заклятие Превращения выпило из него много животворных сил, а Темный Меч вытягивал еще и еще. Но колдун сумел поднять голову и встретиться взглядом с Джорамом. Палач смотрел без страха, с холодной обреченностью.

— Отмени заклятие! — потребовал Джорам, поднимая меч. — Или, клянусь Олмином, я снесу тебе голову!

— Делай что хочешь, — слабым голосом отозвался чародей. — Но произнесенное заклятие нельзя остановить. Никак. Даже черной силой твоего меча.

Ослепнув от слез, юноша взмахнул мечом, чтобы исполнить свою угрозу. Каталисты повалились на песок в изнеможении. Кто-то уже лежал ничком, потеряв сознание от слабости. Дуук-тсарит топтались за нарушенным кругом лежащих тел, не зная, что предпринять. Едва покинув Коридор, они почувствовали, как их сила утекает из тела. Никто не решался приблизиться к Джораму, пока у него в руках было это ужасное оружие.

Страх плясал в глазах епископа Ванье и принца Ксавьера. Увидев это, Джорам презрительно усмехнулся. Никто не мог остановить его, и он это знал. Темный Меч легко мог открыть Коридор и перенести его в любую точку мира, стоит только захотеть. И никто не сумеет его найти.

В гробовой тишине раздался слабый звук. Это отлетел последний вздох из окаменевших легких несчастного каталиста.

Джорам внезапно опустил меч. Забыв про Палача, в глазах которого отразилось невероятное облегчение, про Дуук-тсарит, которые замерли в ожидании приказов, Джорам повернулся и медленно пошел к Сарьону. Остановившись возле его окаменевшего тела, юноша видел, что прежними оставались только шея и голова. Протянув руку, он коснулся теплой щеки старика и ласково погладил, чувствуя, как плоть каменеет под его пальцами.

— Я знаю, что мне нужно сделать, отец, — тихо промолвил юноша, поднимая лежащие на песке ножны.

Он вложил Темный Меч в ножны и вставил их в протянутые каменные руки каталиста. Единственная слезинка скатилась по щеке Сарьона, а потом глаза его стали белыми и неживыми. Заклинание свершилось. С головы до ног живая, теплая плоть каталиста обратилась в мертвый камень. Но на окаменевшем лице застыло блаженное выражение покоя, а губы сложились в последней благодарственной молитве.