Тэш смирилась и закрыла глаза. Сноб почти влетел в зияющую, поросшую тростником грязь и подпрыгнул.

Он слегка запнулся на приземлении, и натертые руки Тэш схватились за поводья. Конь вцепился в удила и потряс головой от огорчения, что хозяйка не позволила ему понестись дальше на головокружительной скорости. Ее лицо горело от напряжения, плечи страшно болели, но ей все это было безразлично. Никогда в жизни Тэш не думала, что будет так наслаждаться преодолением препятствий. Она больше использовала грубую силу, чем мастерство, и Сноб подчинялся просто потому, что понимал: наездница знала дорогу к новым прыжкам. Но его азарт был заразителен.

— Ну, притормози же, глупый, — упрашивала она коня, почти не в состоянии его контролировать, когда они неслись с безрассудной скоростью среди столбов пыли и хлещущих веток по крутому берегу в направлении очередного препятствия — ствол дерева, который выглядел целым, был подвешен над оврагом в тенистой низине.

Внезапно с нетерпеливым фырканьем Сноб поднял голову вверх и загородил наезднице обзор.

— Спокойно! — предупредила она, пытаясь совладать с конем.

Но Сноб не слушал. Он на полном скаку направлялся к оврагу. Это было похоже на свободное падение с самолета. Когда Сноб приземлился, Тэш откинуло назад, поводья выскальзывали из рук, а сердце ушло в пятки.

Она услышала крик судьи.

Затем могучим усилием Сноб оттолкнулся, чтобы нестись дальше, и Тэш сильно ударилась лицом о его голову.

Он слишком рано оттолкнулся. Глаза Тэш слезились, она отчаянно пыталась перенести вес, чтобы помочь ему, но конь уже приземлялся, а подъем был под ними. С ужасающим громким ударом задние ноги Сноба врезались в толстое бревно, и Тэш полетела из седла на его шею.

Сноб, чьи передние ноги были за барьером, а задние висели с другой стороны, издал испуганное ржание и попытался освободиться. Тэш висела вокруг его дрожащей шеи. Успокаивая коня, она попыталась слезть, но один ее новый ботинок крепко застрял в стремени. Когда она сползла обратно в седло, Сноб перетянул одну ногу через препятствие и, казалось, заваливался на бок. Тэш в ужасе закричала и закрыла глаза.

Думая, что она, скорее всего, потеряла сознание, девушка снова медленно их открыла, ожидая увидеть толпу испуганных лиц. Вместо этого она увидела дрожащие уши Сноба и почувствовала, как он дрожит от страха. Конь каким-то образом освободил и другую ногу и теперь стоял в канаве, замерев от испуга.

На них из кустов смотрел перепуганный распорядитель.

— Avez-vous mal?[61]

Услышав незнакомый голос, Сноб вскинул голову и начал яростно пятиться, несколько раз слегка встав на дыбы. Затем ударился о ствол и снова метнулся вперед, его испуг нарастал, конь отчаянно хотел выбраться из канавы.

Пытаясь удержаться в седле, Тэш делала знаки судье, зная, что в любую минуту Сноб может прийти в бешенство и начать взбрыкивать и метаться.

Второй судья что-то бормотал ей по-французски с другого конца канавы, спрашивая, в порядке ли мадемуазель, выбывает она или желает продолжить? Тэш не имела ни малейшего представления, о чем говорит этот усатый старый козел, и поэтому попросила его заткнуться. Со взбешенным видом судья начал говорить в свою рацию.

Она никогда не видела Сноба таким испуганным. Конь нервно суетился, неуверенно двигаясь в узкой канаве, края которой были высокими и все в рытвинах от копыт. Тэш понимала, что, если она сейчас упадет, ее лицо будет раздавлено его копытами, и отвела коня подальше от препятствия, чтобы у него было больше места.

Вырвавшись из ее хватки, Сноб попытался выкарабкаться из куста, за которым прятался первый судья, и сразу же упал.

Тэш удержалась и успокоила коня какими-то глупыми словами, погладила его гриву — кудрявую от заплетенных накануне косичек — и обнадеживающе похлопала его. Подбодрив Сноба прищелкиванием языка, она направила его к самому низкому месту края канавы и подстегнула его. Конь потерял уверенность в себе. Его голова была в страхе поднята, он встал на дыбы так высоко, что почти упал на спину, и это еще больше его напугало.

— Поверь мне. Вперед, мой хороший, — шептала Тэш.

Его уши дрожали, но, когда она говорила, одно отклонилось назад: конь слушал.

Постепенно Сноб перестал трястись и со вздохом, который, казалось, говорил: «Ну хорошо, хозяйка, если ты уверена, что это безопасно», он выбрался — далеко не грациозно, но в целости и сохранности — и безмятежно встал на краю канавы.

Тэш была счастлива. Она хлопала его, пока ее рука не онемела, а затем с трудом расстегнула молнию на бриджах, чтобы достать мятную конфетку.

Оба судьи теперь стояли рядом и показывали на свои часы и на место, откуда должен был появиться следующий участник.

— Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Je continue — d'ac-cord?[62]— прокричала им Тэш, смеясь от радости.

Она развернула Сноба, и он понесся своим любимым размашистым легким галопом в направлении четвертого препятствия.

— Маленькая мадам, — фыркнул второй судья по-французски.

— Но очень смелая. Я бы на ее месте слез с коня, — ответил второй, наблюдая, как Тэш и Сноб преодолели котловину большим сильным прыжком и направились дальше.

— Как классифицируем нарушение? — спросил второй судья. — Два отказа?

— Они уже пересекли отметку, когда лошадь встала на дыбы. — Первый строго посмотрел на своего спутника. — Это начальный класс, зачем начислять девочке лишние штрафные очки?

Второй судья нажал кнопку на своей рации.

— Номер восемьдесят один — англичанка — прошла третье препятствие без штрафных, с первой попытки.

И он снова дунул в свисток, так сильно, что у его напарника чуть не лопнули барабанные перепонки.

Гас нашел Пенни, когда ее на носилках вносили в грузовик. Все произошло несколько вдали от трассы, и поэтому не везде было расчищено место для проезда «скорой». Даже на мопеде здесь было тяжело проехать, так как длинная трава забивалась в спицы. Гасу приходилось нагибаться, чтобы не врезаться в тяжелые нависающие ветки.

На этой лиственной улице было много крапивы и ежевики. Несколько в отдалении под углом сорок пять градусов торчала из поросшей травой канавы суперсовременная «скорая помощь», щедрый подарок французских спонсоров.

Судьи, которые помогали поймать маленького серого коня, вернулись на свои места. Коня Пенни теперь держал подросток, который кормил его жевательной резинкой с ароматом вишни, отчего губы у того скручивались и дрожали, а зубы были плотно сжаты.

— Бедняжка. — Гас прикоснулся к лицу жены и повернулся, чтобы наорать на медиков, приехавших на «скорой». — Разве никто из вас, идиотов, не должен о ней позаботиться?