Снаружи стоял Сноб, он выглядел раздраженным и возмущенным, его ноги запутались в поводу, а на носу Полли прикрепила мороженое.

К тому моменту, когда Тэш его успокоила, Макс решил сменить тактику. Он извинился за то, что ужасно вел себя, и мрачно ушел посмотреть на счет и заодно взять еще коньяка для нее, чтобы притупить боль в плече. Тэш казалось, что Макс просто берет ее за горло.

До чего же ей сейчас не хватало Найла. Ей так нужна была его спокойная уверенность. Тэш вспомнила, как он нежно массажировал ее шею и ласково обнимал, утешая.

Она вытащила потертый трилистник и внезапно почувствовала себя ужасной эгоисткой. Найлу сейчас явно не до Тэш. Она будет беречь этот трилистник как сокровище, до самой смерти. Ее глаза наполнились слезами.

И сквозь эти слезы Тэш не заметила приближения розово-черной любопытной морды. Почувствовав прикосновение жесткой щетины к своей руке, она моргнула и посмотрела вниз, но было слишком поздно. Сноб с довольным видом жевал трилистник, его длинные медные ресницы оттеняли мечтательные глаза.

— Плохая новость: какой-то Бомонт, или как там его, лидирует с отрывом в почти двадцать очков. — Макс вернулся и теперь совал стакан с коньяком ей под нос. — Хорошая новость: ты на восьмом месте из двенадцати.

— Просто рекорд, — фыркнула Тэш, одним глотком осушив стакан.

— И еще одна хорошая новость, — небрежно обронил Макс, прикурив две сигареты с другого конца и даже не заметив этого. — Твой отчим сказал, что с удовольствием раскошелится на нашу свадьбу.

— Что? — в ужасе выдохнула Тэш.

«Аманда Остин», — задумчиво написала она на запотевшем зеркале и поморщилась: нет, не звучит. Она оставит свою фамилию. Если она выйдет за Тодда, его вряд ли удастся заставить регулярно ходить на службу. Стало быть, ей придется поработать еще несколько лет. Ну и что? Она все равно еще не готова к материнству.

Сельская жизнь вызывала у Аманды отвращение, но в Лондоне ей было ужасно одиноко. Тодд был, как она открыла за последние восемь часов, потрясающим любовником. Он вполне симпатичный, в отличие от Хуго, ненавидит лошадей. Лучше и не придумаешь.

Когда Тодд вышел из душа, он восхитился своим отражением в только что вытертом зеркале. Остатки слов «Аманда Остин» начали проявляться на новом слое пара, но он был слишком сосредоточен на чистке зубов, чтобы это заметить.

— Когда ты собираешься обратно в туманный Альбион, Манда? — Тодд пригладил короткие волосы любовницы. — Я просто сам собрался ненадолго туда съездить.

— Никогда не зови меня Манда! — прорычала Аманда, поправляя волосы. Затем она радостно улыбнулась и снова стала выглядеть молодо и невыразимо сексуально. — Тебе негде остановиться в Лондоне?

— Я бы этого не сказал. — Тодц равнодушно пожал плечами и насладился видом того, как погрустнело ее лицо. — Но пара сотен часов в постели с тобой лучше, чем банка «Фостерс» в жару. — И он озорно улыбнулся. — Поэтому, если ты пригласишь меня в гости, я буду идиотом, если откажусь. У тебя найдется, куда поставить мой велосипед и принадлежности для фотографии?

— У меня есть комнатка в Челси. Но ты можешь остановиться там только на несколько дней, — сказала Аманда, скрывая восторг. — Я вполне могу уехать в Англию хоть сегодня. Но нам нужна машина — «пежо» записан на Хуго, и я сомневаюсь, что мы сможем взять автомобиль в деревне.

— Без проблем. У меня есть велосипед. Мы поедем в Сомюр и возьмем машину там.

Он поцеловал ее нос. Аманда вздохнула.

— Послушай, есть пара вещей, о которых нужно договориться, Тодд.

Она достала сигарету, зажгла ее и выдохнула дым ему в лицо.

— Ты говоришь о моем велосипеде?

— Я о твоем переезде в Лондон.

Аманда почесала подбородок и посмотрела на потолок. Два толстых херувима капризно взирали на нее. Они выглядели в точности как ее начальник и его секретарь.

— А, ты об этом. — Тодд наклонился вперед и медленно поцеловал грудь любовницы, затем дотянулся до ее сигареты и выбросил ту. — Я буду делать работу по дому.

Он целовал ее возбужденный сосок. Какая все-таки потрясающая кожа, решил он, как мягкий, ароматный абрикос.

— Это… и… — Аманда начала терять контроль над собой. — И дело в Рутере.

— Рутер уволен.

Тодд перешел к другому соску.

— …И нейлоновые велосипедные шорты тебе тоже придется выбросить. И еще одно. Пока ты живешь у меня, я хочу… — Аманда глубоко вздохнула, когда Тодд опустился ниже, — чтобы ты отвозил меня в офис и забирал обратно. Машина будет… Не так быстро… в твоем полном распоряжении.

— Какая у тебя машина? — спросил Тодд, оторвавшись от ее пупка.

— «БМВ».

— Без проблем, — согласился Тодд.

Он поднял любовницу и отнес в спальню.

— И последнее. — Аманда коварно улыбнулась, когда он кинул ее на смятую постель. — Готовка тоже будет на тебе.

— Что? — Тодд с удивлением посмотрел на нее.

Эта чертова женщина хочет получить горничную, а не страстного австралийского любовника! Тодд был в ярости. Затем он посмотрел на ее стройное, гибкое, загорелое тело и на ее холодные, бесстрастные глаза. А затем быстро вспомнил о всех тех деньгах, которые задолжал во Франции; рано или поздно кредиторы его найдут.

— Без проблем, — он широко улыбнулся, скользнув на нее с опытной легкостью. — Я — просто подарок судьбы.

Маркус и его развеселая компания были заняты сбором мусора в амбаре, включая поломанную мебель и громкоговоритель, на который в пьяном угаре упал Себ Келли.

Себа также стошнило на компьютеризированную диджейскую консоль, но Маркус решил, что консоль удастся спасти. А вот перепачканный и прожженный парашютный шелк придется выбросить. Маркус затолкал его в пустую коробку из-под еды на сеновале, где он покрывался капельками испарений от косых солнечных лучей, попадающих сквозь незакрытые ставни.

— Увидимся! — крикнул он сквозь ставни, когда еще одна компания уставших, но довольных подростков в модных двухцветных мешковатых джинсах, вязаных шапочках и неряшливых замшевых куртках прошла сквозь ворота с рюкзаками за плечами, направляясь к главной дороге в надежде поймать попутную машину.

Маркус уселся на подоконник и стал рассматривать покачивающиеся, коротко остриженные головы внизу во дворе.

Это действительно был потрясный, просто классный рейв, радостно подумал Маркус. И правильно он сделал, что пообещал всем, что такая вечеринка станет ежегодным мероприятием. Он как-нибудь утрясет все со своей тетей позднее, она же клевая.

Лорен Бакингем обвила своими гладкими красивыми ножками волосатые ноги мужа и нежно погладила его подбородок. Затем провела рукой по волосам Эдди, он лениво открыл один глаз и улыбнулся.